Ночные диверсанты

Переселенцы злобно на них таращились, но замолчали. О подобной категории граждан Вадим был наслышан — во всем винят Россию, мол, Россия вторглась на Украину, согнала их с насиженных мест, а стало быть, теперь им должна по гроб жизни. Поэтому можно не работать, сидеть на шее государства, и пусть только государство попробует не обеспечить им достойную жизнь! В принципе Вадиму было плевать, как к ним относятся. Члены семьи уступили дорогу, пустили в дом. Из-под печки злобно смотрела древняя старуха — очевидно, сердобольная баба Груша, приютившая обездоленных беженцев. Впрочем, все оказалось не так плохо, как было заявлено. Дом не ремонтировали, но внутри все было чисто, имелась неплохая мебель, телевизор, компьютер. Да и сама завалюха на поверку оказалась не такой уж маленькой. Молодая женщина была не добрее своих родственников. Взяла в охапку маленькую девочку лет шести, вывела на улицу. И здесь осмотр много времени не отнял. Если и было в доме что-то заслуживающее внимания, то его надежно припрятали. Во внутреннем дворе поджидал сюрприз — в виде еще одного пикапа, отнюдь не старого, поблескивающего черной краской, с эмблемой известного японского производителя.

— На пособие купили? — поинтересовался Вадим у главы семейства, неотступно следующего за ним.

— Не ваше дело! — грубо отозвался пожилой мужчина, кинув на него злой колючий взгляд.

— Будет наше, когда конфискуем, — пожал плечами Рудницкий.

Снова зароптали люди, стали уверять, что напишут жалобу руководству полиции, дойдут до Кремля и даже дальше (до Господа Бога, что ли? — подумал Вадим), но призовут к ответу зарвавшихся полицейских. Полными бездельниками эту семейку все же назвать было невозможно. Во дворе возвышались поддоны кирпичей, штабеля досок, а на месте разобранного сарая красовалась свежая опалубка. «Чем только не займешься от безделья», — хмыкнул про себя Амбарцумян.

К окончанию визита пришли Капралов с Жилиным, поставили в известность, что соседей найти не удалось (за неимением таковых). А те, что проживают далее по улице, о Буркевичах ничего не знают, у них своя жизнь. Временами ездят какие-то машины, но это не их дело, нет у них привычки совать свой нос в чужие дела. На вопрос, шумели ли машины в последние ночи, люди затруднились дать исчерпывающий ответ. Вроде да, а может, нет.

— Прикинь, как все удачно складывается, командир, — шипел на ухо Жилин. — Они живут тут в полной глуши, вдали от всех. Неизвестно, куда и когда ездят. Кто к ним приезжает, тоже неизвестно. Зато посмотри на карту, где отмечены места ночных нападений. Незачем выезжать на трассу — на этой стороне магистрали и Грибаново, и Покровское, и пост ДПС рядышком. Учинил злодеяние, быстренько вернулся на хату, и молчок. Никто тебя не видел и не слышал. Здесь же куча проселочных дорог, а населения севернее Грибанова практически нет…

Все это было очень любопытно. И за семейкой имело смысл проследить. Но конкретных улик не нашли. Кто из компании мог ходить на дело? Двое парней, отец? С натяжкой — молодая женщина? Надо еще уточнить, действительно ли они те, за кого себя выдают…

Задерживать семейство Буркевичей оснований не имелось. С документами у них все было в порядке. За то, что обзывались и плохо себя вели? Так за это половину населения надо в кутузку.

— В общем, так, Олежек, — распорядился Вадим, когда спецназовцы (и примкнувший к ним Любавин) загрузились в машину, — остался последний адресок, но кое-что любопытное уже проклевывается. Мне плевать, чем занимаются твои люди, готов им предоставить занятие более интересное. По всем адресам, где были, направляй людей. При машинах, но чтобы не «светились». В каждый адрес по одному человеку. Поселок «Приволье», санаторий «Золотые росы», съемная хата в Грибанове, халупа в Лимане. Пусть следят и докладывают обо всех перемещениях фигурантов. Кто когда убыл — в котором часу прибыл. Если есть возможность проследить — пусть следят, но не афишируют себя. Это важно, Олежек, ты должен понимать. Мы подождем — обзванивай свой народ.

Когда проехали поселок Глазов, краски дня уже тускнели, расплывались. День летел, как угорелый. А ведь Вадим еще планировал посетить места преступлений, побродить по окрестностям, прочувствовать то, что здесь произошло! Порой это важно и даже необходимо. Ладно, возможно, и без этого что-нибудь решится. На правой полосе автотрассы в южном направлении шли ремонтные работы. Гудел маленький каток, внутри огороженной бетонными блоками зоны возились люди в рыжих комбинезонах. Горели желтые фонари, были выставлены знаки. Автомобилисты перестраивались на свободные полосы, проблем при объезде не наблюдалось. Любавин встал в парковочный карман, и какое-то время спецназовцы хмуро наблюдали за работой. Вранье, что можно бесконечно наблюдать, как другие работают. Иногда это сильно раздражает.

— Давай и сюда своего человечка, — распорядился Вадим. — И вези нас в Осипово или где они там живут. А то ведь не дождемся, пока наработаются…