Каждую ночь смерть расправляла крылья над еще одним немецким городом; каждое утро приносило слезы отчаяния и ужаса перед приближающейся ночью. Экипажи ночных истребителей забыли о сне, ибо враг часто налетал дважды за одну ночь. После первого боевого вылета мы приземлялись на каком-нибудь аэродроме, заправлялись и снова неслись навстречу врагу. Каждый вылет длился от четырех до шести часов. Рано утром измочаленные летчики и радисты падали на свои койки, чтобы поспать, пока не прилетят в своих серебристых птицах американцы. Ночным летчикам-истребителям приходилось оборонять свою землю и днем. Не успевали они поспать несколько часов, чтобы как-то успокоить нервы, взвинченные ночными боями, как завывали сирены воздушной тревоги, и они снова забирались в свои самолеты. Началась неравная техническая борьба: быстроходные американские истребители против неуклюжих немецких ночных истребителей. Воздух дрожал от гула множества бомбардировщиков, упрямо летящих к целям сомкнутым строем. Десятки юрких американских истребителей оберегали своих громоздких подопечных. Немецкие истребители бросались на врага, навязывая воздушный бой и пытаясь приблизиться к бомбардировщикам. Перед стрелками стояла сложная задача: отражать непрерывные атаки американских истребителей. В неразберихе группового воздушного боя друзья и враги, объятые пламенем, падали на землю. Это продолжалось до тех пор, пока во второй половине дня американские бомбардировщики не ложились на обратный курс. Потери с обеих сторон были ужасающими. Многие пилоты, которые прежде великолепно сражались в темноте, теперь погибали в дневных сражениях. Несколько часов отдыха до наступления сумерек, и начиналось новое представление.
Наше 1-е крыло ночных истребителей, дислоцированное в Венло, сражалось безупречно. Гауптман Штрайб, обер-лейтенанты Тимминг, Франк, Кнаке, Вандам, Гризе и Лус были лучшими. Ночью и днем в ожесточенных воздушных боях Кнаке сбивал одного британца за другим и был награжден Рыцарским крестом. Несмотря на превосходство британцев в воздухе, экипажи и наземный персонал продолжали с энтузиазмом выполнять свой долг. Между офицерами и экипажами, между летным и техническим составом установились потрясающие дружеские отношения. Каждый, кому случалось съездить домой в отпуск и испытать на себе ужас ночных бомбардировок, выполнял свой долг еще фанатичнее. Однако душевные раны не затягивались. Все, что было людям дорого, гибло в пламени пожаров. Часто целые городские районы стирались с лица земли за одну ночь. Разрушались старинные здания с бесценными художественными коллекциями, замки, церкви, школы, фабрики, частные дома и вокзалы. Чудовищная, неумолимая сила затягивала в свои сети перепуганных людей и уничтожала их.
Летом 1942 года сильно пострадали от бомбардировок города Мюнстер, Карлсруэ и Эссен. Один из моих товарищей, побывавший в отпуске в Карлсруэ, рассказал об авианалете 3 сентября:
«В 2.10 взвыли сирены. Лишь очень немногие горожане покинули свои теплые постели и отправились в бомбоубежища. Зачем? По сравнению с большими промышленными городами Карлсруэ не представлял никакого интереса для британцев; наверняка это военная хитрость, психологическая атака. Но вдруг встревожились даже самые хладнокровные: оглушающий рев моторов сотряс воздух. „Томми над городом!“ – раздавались громкие крики в домах и на улицах старинного городка. Первые бомбы, взорвавшиеся в центре города, вызвали панику среди населения. Все в ужасе кинулись в бомбоубежища, и уполномоченным по гражданской обороне с трудом удавалось поддерживать порядок. Наши зенитчики, как безумные, стреляли в ночное небо, но без особого ущерба для бомбардировщиков. Разгорались все новые пожары. На следующее утро, когда горожане увидели, что сталось с их городом, слезы застыли в их глазах. Зародились первые сомнения в наших военных лидерах, и многие немцы потеряли веру в гитлеровский режим. Дикие слухи разнеслись по городу. Я думаю, что враг достиг своей первой цели: сломил моральный дух народа».