Ночные эскадрильи люфтваффе. Записки немецкого летчика

Бомбы со свистом неслись к земле. Как в счастливые дни строевой подготовки, мы лежали в канаве, уткнувшись носом в грязную воду. С оглушающим грохотом бомбы падали на взлетную полосу, поливая наши незащищенные спины осколками бетона. Все кончилось бы гораздо быстрее, если бы один из осколков попал в голову. Я вспомнил стальную каску, годами пылившуюся в моем шкафчике. Сейчас она пригодилась бы. Правда, мы, летчики, всегда с предубеждением относились к стальным каскам, противогазам, винтовкам и ручным гранатам. В общем, сейчас мне оставалось лишь страдать по каске и защищать макушку ладонями. Опасность вскоре миновала. Мы вылезли из канавы, с которой успели сродниться, промокшие и счастливые до щенячьего визга. Однако смеялись мы недолго: увидели кошмар, оставленный американцами. Ангары и казармы пылали, а бомбы замедленного действия взрывались еще несколько часов. Летное поле было усеяно горящими обломками: это было все, что осталось от шести десятков реактивных истребителей. На следующий день мы собрали то, что еще можно было спасти, и отправились в Альзас, в Гагенау. Экипажи разъехались на поездах за новыми истребителями, и через два дня командир крыла смог отчитаться о том, что мы готовы к боевым действиям.

Глава 14 ШВЕЙЦАРСКИЙ АНТРАКТ

Вечером 28 апреля 1944 года легкий весенний ветерок гулял над аэродромом Гагенау. Из-за весны или из-за перемены обстановки мы так расслабились? В любом случае экипажи пребывали в отличном настроении. Может быть, причиной того был сам городок Гагенау? Все здесь было другим, более беззаботным и очаровательным. Что-то приятное витало в воздухе. В таком приподнятом настроении мы и встретились на инструктаже на командном пункте в 21.00. Командир тоже выглядел веселым. Можно подумать, что в штабе 3-й эскадрильи 6-го крыла ночных истребителей готовятся к дружеской пирушке, а не к боевой операции. На самом деле мы не ждали, что нас пошлют на задание: слишком ясной была погода. Несколько пушистых облаков на высоте в 6000 футов не могли затмить серебристый свет луны. Такая погода слишком невыгодна для томми, и мы начали планировать, как проведем неожиданный ночной выходной. Наш адъютант обнаружил в Гагенау прелестный ночной кабачок «У Ивонны» с музыкой, вином и всем, что только может пожелать ночной летчик-истребитель. Встречу назначили на 02.00. Поздновато, конечно, сейчас было только 22.00. А как говорит старая пословица, многое может случиться в чудесную весеннюю ночь.

На летном поле стоял новенький самолет, который я пригнал из Пархима: мой личный С9-ES, оборудованный по последнему слову техники. Снаружи он казался почти безобидным, так как от носа до хвоста был выкрашен белой краской, однако стволы пушек выглядели совсем не игрушечными. Новое оборудование включало усовершенствованную радиолокационную аппаратуру «Наксос». Если в кромешной тьме британский ночной истребитель пытался подкрасться сзади, этот прибор издавал сигнал предупреждения на дистанции 500 ярдов. Немедленная смена курса, и преследователь с преследуемым менялись местами. К тому же альтиметр был электрическим – тоже прекрасное изобретение. И радар первоклассный. Он неизменно обнаруживал бомбардировщик на расстоянии 6000 ярдов и вел истребитель к добыче, как нить Ариадны. И наконец, вооружение: впереди две пушки и четыре пулемета; еще две пушки нацелены вверх – новинка, введенная моими экипажами, а теперь производимая на заводах Мессершмитта. Я искренне гордился своим C9-ES и сожалел, что вряд ли в эту ночь выпадет шанс проверить его в деле.

Прошло десять минут. Никто не думал о сне. В ту ночь Бринос, наш офицер разведки, должен был лететь со мной радистом, так как мой постоянный радист Грасхоф находился в четырехдневном отпуске.

Еще через десять минут поступил приказ: «Всем самолетам лететь в сектор „Нанси“. Группа британских бомбардировщиков направляется к Южной Германии».

– Какая жалость. Я так хотел повеселиться «У Ивонны», – сказал я экипажу.

– Не переживайте, – отозвался Кампрат. – Сегодня вечером я собью своего первого томми.

Стрелок, обер-фельдфебель Мале, ничего не сказал и, как обычно, занялся пушкой и пулеметом. Мою офицерскую фуражку он из суеверия оставил на складе боеприпасов. В 00.48 мы взлетели против юго-западного ветра и направились к сектору «Нанси». На высоте 6000 футов, пролетев сквозь перистые, похожие на вату облака, мы вынырнули в прекрасное чистое небо. При такой видимости можно было обнаружить врага на расстоянии 1000 ярдов. Ровно в 01.10 мы набрали боевую высоту в 15 000 футов. Бринос настроился на волну наземного поста наведения и узнал, что авангард британских бомбардировщиков летит к западу от «Нанси» курсом юго-юго-восток. Через несколько секунд мы должны были увидеть первый пик на нашем радаре. Я кружил к западу от «Нанси», прощупывая ночное небо своим SN-2. Раздался спокойный голос Бриноса:

– Внимание. Появились первые зигзаги. Поверните чуть левее.

Я повернул. Стрелка гирокомпаса сместилась со 160 градусов к 130.