Ночные гоцы

А пока его ждут объятия безопасного однообразия. Стрельбы с новыми патронами; его день рождения в конце месяца; детский праздник в клубе в мае — последнее собрание на открытом воздухе до начала сентября. Как-то, давным-давно, Шумитра сказала ему:

— Ты умрешь в Англии отставным подполковником Сэвиджем из Бенгальской туземной пехоты — высохшим до костей и выжатым до отказа. Я слышала, как это бывает. Они будут смеяться над тем, что ты ешь карри, и смеяться, когда ты попытаешься объяснить им, что это значит.

И она обвела рукой мерцающие вдали джунгли.

— Они будут говорить, что ты несчастен, потому что не можешь командовать толпами черномазых слуг.

Именно так. Так все и будет. Никогда ему не придется совершить ничего по-настоящему значительного, и даже если удастся, его сородичи в Англии высмеют его.

Гл. 15

Белое здание клуба дремало в густой синей тени, отбрасываемой его тростниковой крышей. Родни вошел внутрь. Навстречу ему из мрака холла вынырнуло и поплыло багровое, с налитыми кровью глазами лицо полковника Булстрода. Каждое воскресенье старик обычно с десяти до двух сидел и пил в баре, а затем съедал там же поздний завтрак.

— Привет, Сэвидж! Дежуришь? Гм-м — ах, да, идиотский детский праздник! Ну, а я отправляюсь в кровать.

Он повернулся и проревел в проход:

— Кой хай![88] Коня!

Дверь с шумом захлопнулась за ним. Глаза у Родни уже привыкли в полумраку холла и он лениво скользнул взглядом по листкам, приколотым друг на друга на доске объявлений. Самый верхний гласил:

Клубный комитет извещает, что ежегодный детский праздник состоится девятого мая, в половине пятого пополудни. К сведению вновь избранных членов — по правилам, дети приходят без сопровождения своих нянь; дети до двух лет к участию не допускаются.

У.О. Рэнсом-Фроум,

почетный секретарь

13 февраля 1857 года

Родни вытащил часы — два. Времени достаточно. Он позвал слугу, выкрикнув: «Кой хай!»

Тишина. Кровь мерно стучала в висках. Крик растворился в пустоте и исчез. На заднем дворе клуба пылала раскаленная добела утоптанная земля. Тощий пес поискал в парше блох и побрел прочь. Родни подергал ворот мундира, зевнул и отправился на розыски слуги. Он обнаружил его под стойкой бара — тот крепко спал, растянувшись на каменных плитках; из раскрытого рта с шумом вылетал воздух. Родни наклонился и рявкнул:

— Кой хай!

Слуга замигал и вскочил на ноги, явно ощущая мерзкий привкус во рту. Родни почувствовал что-то вроде угрюмого сочувствия — на службе в воскресный полдень в мае месяце! Он снова подавил зевок:

— Хозяйственное подразделение Тринадцатого стрелкового уже на месте?

Понадобилось время, чтобы вопрос дошел до ошалевшего от жары слуги.

— Кажется, они ждут на дворе, сахиб. Сходить за джемадаром-сахибом?

— Не надо. Я выйду к ним сам.

Родни спустился по ступенькам, поморщился и окунулся в пышущий печным жаром воздух. Сипаи толпились под деревьями на дальнем конце газона. Завидев Родни, командовавший ими джемадар отдал приказ «Смирно!» и важно двинулся по бурой выгоревшей траве навстречу офицеру.

— Сэр! Хозяйственное подразделение — джемадар Годс, два наика и девятнадцать сипаев — прибыли в ваше распоряжение!

Родни взмахом руки отдал честь и перешел в тень. Сипаи расступились перед ним.

— Отдайте команду «вольно»!

Годс повторил приказ. Родни извлек чируту.

— Ну, и что мы будем делать? Вы принесли снаряжение?

Джемадар указал на груду деревянных жердей, планок, парусины и веревок.

— Хорошо. Ну, так что же?

Стоя плечом к плечу, они разглядывали растущие там и сям на газоне деревья и клумбы с пыльными ноготками и чахлыми цинниями. Годс прочистил горло:

— В прошлом году качели вешали вон под тем дальним деревом, а навес ставили вот здесь. В этом году сделать также?

Сипаи стояли вокруг молча, как деревянные. Родни попытался их расшевелить. Он беспечно поинтересовался:

— А как мы это делали в восемьсот пятом году, джемадар-сахиб?

Шутка была не Бог весть какая, но обычно она действовала. Он оглядел лица сипаев — что же такое у них на уме? Стоявший особняком плотник Пиру поймал взгляд Родни и низко поклонился.

Родни взмахнул чирутой.

— Ладно. Делайте, как было. Я велю клубной прислуге вынести стулья. Проследите. чтобы навес доходил до края веранды и фокусник стоял под тамариндом — может, ему надо, чтобы что-то появилось из ветвей. Все ясно? И приготовьте площадку для крокета — все эти железные дужки.

Подразделение разошлось. Сипаи потащили планки под палящее солнце, следом, с молотком и мешком гвоздей, плелся плотник Пиру. С минуту Родни наблюдал за ними, стоя в тени, потом, движимый желанием хотя бы отчасти разделить пытку жарой, пошел к ним по траве. Ближе всего работали сипаи, сосредоточенно собиравшие раму для качелей.