Ночные грехи

Она схватила халат за другой рукав и пошла в сторону от кровати, натягивая его на ходу. Затем туго завязала пояс на талии, подошла к комоду и принялась перебирать безделушки, которые уже успела распаковать и установить на нем. Маленькая серая фарфоровая кошечка, которую ей подарила в день окончания школы Фрэнсис Клей, церковная уборщица. Она заботилась о Меган, когда та была маленькой. Шкатулка для драгоценностей, которую она купила в секонд-хенде на свои собственные деньги в свой двенадцатый день рождения. Какое-то время она притворялась, что шкатулку подарила ей мать, когда на самом деле ей никто ничего не дарил.

— Мы работаем вместе, — жестко сказала Меган. — Мы не должны спать вместе.

Она наблюдала в зеркале, как Митч отбросил одеяло и поднялся с кровати. Непроизвольная волна желания испугала ее. Неужели ее тело смогло так быстро настроиться на него, что желание возникало так внезапно? Она хотела его ужасно, она нуждалась в нем. Желание! Боже, она не может позволить себе желать его…

Их взгляды встретились в зеркале. Выражение его лица было решительным, хищным.

— Это не имеет никакого отношения к работе, — хрипло сказал Митч.

Медленно он повернул ее к себе лицом и развязал пояс халата. Она шумно втянула воздух, когда он засунул руки под халат и распахнул его, обнажив ее тело для взгляда и прикосновения. Потом нежно накрыл ладонями ее груди, теребя большими пальцами мгновенно затвердевшие соски. Она вновь прерывисто задышала, и в его глазах вспыхнули удовлетворение и возбуждение. Его пальцы скользнули вниз по ее бокам и задержались на бедрах. Митч наклонился к ее губам.

— И кто что-то говорил о сне?

Запись в дневнике

День 4-й

Возьмите прекрасную семью. Разлучите всех. У нас ее части. У нас власть. Так просто, как пустота. Просто, как колесо. Как звонить в звонок собакам Павлова.

Полицейские гоняются за своими хвостами. Они ищут доказательства, которых не найдут. Они ждут знаков свыше. Они бушуют и угрожают, но ничего не выйдет. Мы наблюдаем и смеемся. Добровольцы молятся и прикалывают себе ленточки, раздают плакаты, думая, что это может иметь значение. Какие глупцы! Только мы сможем изменить ситуацию. У нас все карты.

Игра становится скучной.

Время поднять ставки.

Глава 18

День 4-й

5.42

— 11 °C

Ханна сидела на подоконнике, наблюдая, как деревья за окном превращаются из обычных теней в расплывчатые фигуры. Темнота ночи отступала, давая место легкой дымке рассвета. Прошла еще одна ночь. Начинается еще один день без Джоша. Она не могла представить, как переживет его. Ей было неуютно от сознания, что так и будет. Строчка из записки звучала в голове. Слова, как костлявые пальцы, царапали кожу… невежество не значит невинность, но ГРЕХ… я немного опечален небольшим ГРЕХОМ…

Холодный страх сковал ее изнутри. И она с дрожью сознавала, что некому его прогнать.

Пол спал, развалившись посередине кровати лицом вниз, широко раскинув руки, как бы подчеркивая, что весь матрас принадлежит только ему одному. Будут ли его мучить те же мысли, когда он проснется и встретит новый день, подумала Ханна.

Что же случилось с ними, спросила она себя. Она закрыла глаза и увидела каждого из них в отдельной лодке в бурном море, где огромные волны отбрасывали их все дальше и дальше друг от друга. Мысленно она молча потянулась к нему, но он сидел к ней спиной и не оборачивался.

Одиночество, словно кулак, било ее изнутри, сокрушая легкие, разбивая сердце.

Боже! Я недостаточно сильна, чтобы пройти через это в одиночку…

Она прижала руку ко рту, чтобы сдержать крик беспомощности и бессилия от невозможности разделить эту боль даже со своим мужем, отцом ее детей.

Все было иначе, когда Джош был малюткой. Пол был совершенно другим. Он гордился ею. Она никогда не сомневалась в его любви. Он с радостью смотрел на жизнь, стремился дать своей семье все, что упустил сам, проведя детство в районе «синих воротничков», жители которого еле-еле сводили концы с концами от зарплаты до зарплаты. Он смотрел на Джоша и видел свой шанс стать отзывчивым, любящим отцом, какого у него не было. Он смотрел на жену — и видел равного себе партнера, которого он мог любить и уважать.