Ночные грехи

— Мне надо вернуться домой, — сказала она спокойно. — Пол будет волноваться.

Том вздохнул и поправил очки.

— Вы не закончили обед.

— Я пообедаю дома. Обещаю. У меня полно еды, есть из чего выбрать; кастрюли умножаются в геометрической прогрессии. — Она застегнула пальто, затем, отбросив чувство вины и смущения, подняла на него глаза. — Тем не менее спасибо. За еду… за поддержку… за все.

Маккой начал говорить, что не сделал ничего особенного, но вряд ли она была с этим согласна. Его действия были чем-то более сложным, чем все необходимое ей, и одновременно чем-то настолько простым, что не требовало ни объяснения, ни извинения. Он натянул куртку и вытащил из кармана ключи.

— Пойдемте, доктор, я отвезу вас домой.

Они оставили машину Ханны в центре, чтобы избежать вмешательства СМИ в ее планы. Ханна не пригласила Тома войти. Она не хотела и дальше портить день необходимостью выслушивать перестрелку Пола с ним. Но тяжелое чувство одиночества навалилось на нее, как только она поднялась по ступенькам и вошла в прихожую. Человек из БКР сидел за кухонным столом, попивая «Горную росу». Перед ним лежал открытый журнал «Оружие и боеприпасы». Он приветственно кивнул ей. В гостиной телевизор развлекал сам себя, показывая соревнование по фигурному катанию. Низкий гул голосов наверху привлек ее внимание. Она поднялась по лестнице и устремилась по коридору в комнату Лили.

— Пол? Я дома.

Ханна толкнула дверь и остановилась как вкопанная. Рядом с детской кроваткой, взгромоздив Лили на бедро, стояла Карен Райт. Она улыбалась ребенку, щекотала ее за подбородок и крепко прижимала к себе. Пол стоял рядом с ней. Он поднял глаза и, встретившись с Ханной взглядом, отступил на полшага. Ни один мускул не дрогнул на его безучастном лице.

Невосприимчивая к внезапно возникшей в комнате неловкости, Лили лучезарно улыбнулась и потянулась ручонками к Ханне.

— Привет, мама!

— Привет, моя сладкая, — ответила Ханна, ее пристальный взгляд скользнул мимо дочери. — Карен, я не ожидала, что ты зайдешь сегодня снова. Бригада соседей испытывает нехватку новичков?

Скулы Карен вспыхнули румянцем.

— Ну… в общем… я… э-э, я не собиралась, но Гарретт сказал мне, что должен уйти куда-то сегодня, так что я осталась бы одна, вот я и подумала…

— Господи, Ханна, — заворчал Пол. — Люди стараются быть полезными. Разве ты должна устраивать им допрос?

— Я и не устраиваю!

Он проигнорировал ее протест.

— Ну и как, спасла мир?

Его сарказм больно ужалил ее. Внизу в холле зазвонил телефон.

— Мне надо переодеться.

Когда Ханна спустилась вниз, агент БКР окликнул ее:

— Доктор Гаррисон! Пожалуйста, ответьте на вызов в гостиной.

— Вызов?

Телефон защебетал снова, и она поспешила в гостиную, не питая особой надежды услышать что-либо важное. Скорее всего, это еще один репортер. Или сама Пэйдж Прайс добирается до нее, чтобы сделать всестороннее интервью. Бессердечный вампир. Неужели эти люди не понимают, как это больно — бояться?! Разве они не понимают, что от их болезненного любопытства становится только хуже?

Она схватила трубку.

— Ханна Гаррисон.

Из-за плохой связи на линии в трубке что-то потрескивало и пищало. Когда до нее долетел голос, тихий и неразборчивый, ей пришлось напрячься, чтобы расслышать его.

— Мама? Я хочу вернуться домой.

Глава 19

День 4-й

21.55

— 11

Они проследили звонок к телефону-автомату на улице рядом с прачечной «Мыльная пена для ваших лохмотьев» на расстоянии в шестьдесят пять миль от Оленьего Озера в небольшом, тихом городке Сент-Питер, где располагался колледж Густава Адольфа и охраняемое с особой тщательностью учреждение для психически больных штата. Телефон с болтающейся на длинном проводе трубкой висел на торце здания небольшой почты, построенной в шестидесятых, когда силикатный кирпич и плоские металлические навесы считались хорошим тоном. Рядом в торговом центре находились небольшая мастерская по ремонту бытовых приборов, которая была закрыта по субботам, вьетнамская бакалея, где английский язык не был даже вторым языком, и салон красоты, где толпе желающих настойчиво предлагалось вымыть волосы и сделать пышную прическу, а лучше — пучок с начесом или оттенить седину голубым.

Ни один работник бакалеи не захотел иметь с полицией никакого дела. Все клиенты салона красоты, наоборот, изъявили желание помочь, но, к сожалению, ни один из них ничего не видел. Что касалось почтовых работников, то они также не могли ничего рассмотреть из окон, полностью запотевших от пара, что поднимался от слива воды из прачечной, и горячего воздуха от сушильных фенов салона красоты. В прачечной два студента колледжа и три матери малышей с перепачканными конфетами лицами и широко распахнутыми глазенками старались ответить на все вопросы, которые им задавали. Но в прачечной окна выходили на другую сторону, и не было никакой причины выскакивать на холод, чтобы воспользоваться телефоном-автоматом на улице, потому что внутри самой прачечной было два аппарата.