Ночные грехи

Меган, наоборот, казалось, наслаждается происходящим, мелькнуло в голове Митча, и эта мысль ему не понравилась.

— Мистер Свэйн, вы были здесь весь вечер? — спросила она.

— Такая у меня работа.

— Может кто-нибудь это подтвердить?

Бусинка пота скатилась по лбу Оли в его здоровый глаз. Он заморгал, как олень, пойманный охотником на прицел.

— Зачем? Я ничего не сделал.

Она улыбнулась, как бы предлагая успокоиться. Он не купился на ее улыбку, но это не имело значения.

— Это обычная процедура, мистер Свэйн. Вы…

Митч сзади зацепил пальцем петельку на поясе ее куртки и осторожно потянул за нее. Она резко повернула голову и зло впилась в него взглядом.

— Спасибо, Оли, — сказал он, не обращая внимания на испепеляющий взгляд. — Если вы вспомните что-нибудь, что сможет нам помочь, позвоните, пожалуйста.

— Конечно. Надеюсь, это сработает, — согласился Оли.

Чувство сродни клаустрофобии отпустило его, когда Холт и женщина отошли от двери. Но как только шум их шагов стал неслышим, одиночество начало возвращаться. Оли ходил по комнате, касаясь кончиками пальцев стен, как бы отмечая свою территорию и уничтожая следы вторжения незнакомцев. Он сел на стул и начал перебирать книги, поглаживая их, как если бы они были любимыми домашними животными.

Он не любил полицейских. Ему не нравились вопросы. Он хотел только, чтобы его оставили в покое. Не лезь не в свое дело, Лесли.

Оли пожелал бы и другим людям следовать этому совету.

— Я не оценила шуточку с петелькой и крючком, — съязвила Меган.

Идя рядом с Митчем, она то и дела срывалась на бег, чтобы не отставать от него. Их шаги по бетонному полу отзывались гулким эхом в здании, где было много свободного пространства. Фонари ярко освещали ледовую арену, похожую на гладкий лист белой бумаги. Открытая трибуна, что взбегала вверх к стене, была укутана тяжелыми безмолвными тенями. Холодный, пустой театр…

— Прошу прощения, — сказал Митч сардонически, с удовольствием возобновляя военные действия с точки, где они остановились. — Я привык работать один. Мои манеры, возможно, нуждаются в небольшой шлифовке.

— Это никак не связано с манерами. Это относится скорее к профессиональной этике.

— Профессиональная этика? — Он удивленно изогнул бровь. — Кажется, это чуждое вам понятие, агент О’Мэлли. Я не уверен, что вы узнали бы его, даже укуси оно вашу тощую задницу.

— Вы унизили меня!

— Унизил вас?! Да мне надо было вышвырнуть вас.

— Вы подорвали мой авторитет!

Что-то горячее взорвалось в глазах Митча. Казалось, красный огонь сжирал его контроль над собой в первый раз за многие годы. Митч резко, без предупреждения, остановился, развернулся к Меган, схватил ее за плечи и прижал к прозрачному оргстеклу, установленному выше хоккейной деревянной коробки.

— Это — мой город, агент О’Мэлли, — прорычал он, приблизившись на дюйм к ее лицу. — У вас нет ни власти, ни авторитета. Вы здесь, чтобы содействовать, если попросят. Вы можете иметь хоть полную задницу степеней, но, очевидно, вы были в дамской комнате, когда они в Бюро раздавали авторитет.

Она смотрела на него в упор, не отводя глаз, таких невероятно огромных глаз. Мягко очерченный рот, словно круглое «О». Он хотел напугать ее, шокировать. Миссия выполнена. Она так и не застегнула свою тяжелую куртку, и, казалось, Митч почти видел, как ее сердце бешено бьется под зеленой водолазкой.

Очарованный, он заскользил взглядом вниз. Из-за развернутых плеч ее грудь была устремлена вперед, и именно она зацепила его внимание. Два небольших круглых полушария, и, когда он уставился на них, соски слабо, но обрисовались под тонкой тканью водолазки. Огонь негодования, бушевавший в нем только что, перерос во что-то менее цивилизованное, примитивное, первобытное. Мгновение назад он намеревался установить профессиональное доминирование, но в таком огне мотивация плавилась и изменялась, скатываясь вниз из уголков его ума, ответственных за логику, к другой его части, которой эта логика была не нужна.

С трудом оторвавшись от соблазнительных бугорков, он медленно перевел взгляд на маленький подбородок, вызывающе выдвинутый вперед, на рот, который немного дрожал, выдавая явно наигранную браваду, и вновь задержался на ее глазах глубокого и ярко-зеленого цвета, как бархат, обрамленных короткими, но густыми и черными, как ночь, ресницами.

— У меня никогда не было таких проблем с Лео, — пробормотал он. — Но, правда, и поцеловать Лео я никогда не хотел.

Меган была не так проста, чтобы позволить ему это. Она знала наизусть все аргументы против, мысленно повторяла их раз за разом сегодня вечером, как заклинания от злых духов. Это глупо. Это опасно. Это плохое занятие… И сейчас, когда она так вызывающе поднимала подбородок и сдерживала дыхание, они зашевелились в ее мозгу…