Ночные грехи

— Джим просмотрел всю географию звонков. Он встретился с Шефом Холтом сегодня днем. Они вместе прошлись по списку местных вызовов, рассортировали их и прозвонили несколько, а затем Джим послал парня с одним из офицеров Холта проверить остальные.

— Позволь взглянуть на список.

Ларкин передал ей список и откинулся в кресле, заложив руки за голову.

— Послушай, когда мы избавимся от этой падали, не хочешь взять выходные и покататься на лыжах в Монтане? Я знаю парня, у которого есть друг, у которого есть кондоминиум в Уайтфише.

Меган просматривала имена и адреса людей в Парковом округе, о которых сообщили соседи.

— Я не катаюсь на лыжах.

— Это даже лучше. Мы можем провести все время в джакузи.

— А не провести ли тебе некоторое время под холодным душем? — усмехнулась Меган.

Имя поразило ее со всей силой линии высокого напряжения. Она выпрямилась на стуле, когда разглядела его в списке входящих сообщений об этом особом фургоне, который был перечеркнут жирной красной линией.

— Что это, черт возьми?

Ларкин наклонился над ней и заглянул в список.

— Шеф сказал, что это он уже проверил.

— Вот ведь сукин сын, — проворчала Меган, вскакивая на ноги.

По шуму в ушах она поняла, что кровяное давление подскочило в красную зону. О’Мэлли отступила от стула и резко придвинула его к столу. Грохот перекрыл блеяние телефонов и низкий гул голосов и притянул взгляды широко раскрывшихся глаз в ее направлении.

— Ты куда? — крикнул Ларкин, когда она, как ураганный ветер, ринулась к выходу.

— Надрать кой-кому задницу!

Дэйв потер рукой подбородок.

— Ясно! Обед и дикий, необузданный вечерний секс — исключены.

17.01

— 5 °C

Митч сидел в своем кабинете при янтарном свете лампы, падающем на доклады и заявления, разбросанные по рабочему столу. Он отпустил Натали домой, чтобы она помогла двум своим подросткам подготовиться к факельному шествию. Валери играл на флейте в школьном оркестре. Трой ехал на поплавке старшеклассников. Городской совет проголосовал за продолжение подготовки к Снежному фестивалю, но каждое событие теперь проходит с некоторой оглядкой на похищение Джоша. Шоу должно продолжаться, оно будет огромным и трагическим.

Дневные события уничтожили его и физически, и морально. Постоянное давление ответственности и безотлагательность дел били по нервам и истощали терпение. Митч лично расспросил большую часть сотрудников начальной школы и обошел территорию еще раз, пытаясь найти хоть что-нибудь, что зажжет новую идею относительно личности человека, который бросил блокнот Джоша на капот его машины. И все под пристальным вниманием репортеров, роящихся позади него, словно комары. Все зря. Автостоянка была легкодоступна, и никто ничего не видел. Подбросить улику — проще простого, надо просто проехать мимо «Форда» и высунуть руку из окна своей машины. Ловкий, простой, дьявольский ход. Приводящий в бешенство. Это заставляло чувствовать себя чурбаном, облапошенным мошенником, побитым и одураченным.

Так или иначе, ему пришлось еще раз уплотнить график работы, чтобы выкроить время для похода с дочерью посмотреть парад. Позвонила теща и предложила отпустить Джесси на парад с ней и Юргеном, а после этого оставить девочку у них на выходные. Кроме того, она сказала, что Джесси наверняка побоится идти с ним сейчас в связи со всеми этими ужасными делами, когда полицейские приходят в класс и пугают детей.

Митч вышел из себя. И в хорошие-то времена общение с тещей требовало адского терпения, а сегодняшний день вряд ли можно назвать лучшим.

— Ты говоришь, что моей дочери следует бояться меня?

— Нет! Ничего подобного! Я просто говорю…

— Что ты просто говоришь, Джой?

— Ну что того мальчика, Джоша Кирквуда, похитили прямо на улице.

— Поверь мне, Джой, если кто-то попытается увести Джесси у меня на глазах, я просто разнесу вдребезги его гребаную голову!

— Прекрати говорить со мной таким тоном!

— Извини, но я становлюсь немного вспыльчивым, когда ты несешь, что моя дочь не в безопасности со мной, Джой.

— Я никогда не говорила так!

Но думала. Она думала так все время, и он кожей чувствовал ее мысли, такие тонкие и умные, которые как отравленные иголки вонзались в него. Она доверила ему свою дочь — и ее дочь теперь мертва. Она доверила ему своего внука — и ее внук теперь мертв. Она обвиняла Митча полностью, но держала обвинения при себе, никогда не сказав ни слова напрямую, позволяя им расти и пускать метастазы, словно злокачественная опухоль.

Он это знал, потому что делал то же самое.

Митч растер лицо ладонями. Как бы хотелось просто завалиться спать, пока не закончится весь этот кошмар! Но Митч знал, что так или иначе кошмар достанет его, и не имеет значения, спит он или бодрствует. Если он не спит — это дело о похищении. Во сне же он тонул в море крови.

— Ты не мог бы заскочить по дороге домой куда-нибудь за покупками?