Ночные грехи

— Кто-то далеко отошел от дороги, отец.

— И вы думаете, что этот «кто-то» из Святого Элизиуса?

— Не обязательно. Я разговариваю со всеми, с кем Джош встречался постоянно, мы ищем любую крупицу информации, которая могла бы быть полезной. Возможно, Джош что-то говорил, может быть, изменились его отношения к кому-то. Все, что угодно. Ханна говорит, что он только что начал обучение как служка.

Маккой взглянул на нее печальными и понимающими голубыми глазами.

— Служка и священник. Об этом речь, агент О’Мэлли? — Он медленно покачал головой. — Я всегда удивляюсь, когда жертва стереотипов ставит все с ног на голову и пытается приклеить ярлыки к кому-нибудь еще.

— Я просто делаю свою работу, отец, — спокойно ответила Меган. — Это не моя компетенция — делать выводы, но мое дело продолжать на основании доказательств, которые я имею, искать другие. Простите, если это заставляет чувствовать, что к вам предвзято относятся, но тут уж ничего не поделаешь. Если вам от этого станет легче, я скажу, что точно так же я буду беседовать и с учителями, и тренерами Джоша, и с его командиром в отряде бойскаутов. Но вы лично — вне подозрения.

— Правда? Бьюсь об заклад, что мог бы найти многих в этом городе, кто уже решил иначе. — Он поднялся со стула и принялся ходить по комнате взад и вперед, засунув руки в карманы. — И нельзя их винить, на самом деле, я полагаю. Все газеты забиты такими сообщениями, так ведь? Этот священник, тот священник, кардинал. Это прискорбно. А Церковь покрывает их и притворяется, что ничего плохого не происходит, продолжая прекрасную традицию развращения, которая разлагает нас со времен святого Петра.

— И вам позволено говорить такие вещи? — ужаснулась Меган, пораженная его искренностью.

Он одарил ее плутоватой улыбкой.

— Я — радикал. Спросите Альберта Флетчера. Он уже разговаривал обо мне с епископом.

Казалось, он очень рад быть яблоком раздора, предметом противоречия. Меган не смогла не улыбнуться. Ей понравился Том Маккой. Он был молод и энергичен и не боялся говорить, что думал, — резкий контраст со священниками, среди которых она выросла. Разительный контраст с Альбертом Флетчером. И она поймала себя на вопросе, почему человек, столь очаровательный и красивый, как Маккой, становится священником.

Он слишком легко прочитал ее мысли.

— Это — призвание, — сказал он мягко, опускаясь снова на стул, — а не утешительный приз для мужчин, которые не могут делать ничего больше.

— Но иногда призываются не те люди, — сказала Меган, возвращаясь к прежней теме, нисколько не смущаясь.

Мальчишеское лицо отца Тома, казалось, постарело на глазах.

— Нет, — сказал он мрачно. — Те люди слышат другой голос.

— Голос зла? Дьявола?

— Я верю в него абсолютно. И вы тоже, не так ли, агент О’Мэлли?

Меган не ответила сразу. Она с минуту сидела молча, размышляя о своем ирландском католическом воспитании. Даже после этих откровений ее ответ был тот же самый. Она видела слишком много на улицах, чтобы не верить.

— Да, я верю, — тихо ответила она. — И насколько я могу судить, похитители детей — почти такие же исчадия ада. Так есть ли у вас что-нибудь, что, по вашему мнению, могло бы помочь мне приколотить задницу этого ублюдка к стене?

Он не моргнул и глазом, его такая лексика ничуть не смутила.

— Нет. Мне бы очень хотелось, но нет. У нас было молитвенное бдение здесь вчера вечером. Я потратил большую часть времени, рассматривая толпу. Я думал, что вдруг увижу кого-то не вписывающегося в общую массу, думал, что он, возможно, придет полюбоваться хаосом, который вызвал. Представлял, что, возможно, увижу какой-нибудь знак. Знаете, пылающие красные глаза, три шестерки, начертанные на его лбу, — но, думаю, так происходит только в фильмах.

— А как насчет самого Джоша? Вы не заметили какие-нибудь перемены в его поведении?

— Ну… — Он помолчал недолго, подбирая нужное слово. — Он был тише в последнее время. Я знаю, у Ханны и Пола сейчас некоторые проблемы в отношениях. Не то чтобы кто-то из них двоих говорил мне об этом, это просто мои ощущения. А Джош — чувствительный мальчик. Дети улавливают много больше, чем взрослые думают. Но я не заметил ничего особенного. Он выполнял свои обязанности служки очень серьезно.

— Вы обучаете мальчиков сами?

— Теперь и девочек. Церковь старается идти в ногу со временем в вопросе равенства полов. Конечно, она никогда не будет рассматривать женщин как священников, но… — Он не дал себе высказать очередное радикальное суждение и застенчиво посмотрел на Меган, указательным пальцем подвинув на переносицу очки. — Так или иначе, я отвечу на ваш вопрос. Мы оба — Альберт Флетчер и я — работаем с детьми. Как и вы, играем в хорошего-плохого полицейского. Альберт вколачивает в них правила, потом я подмигиваю им и сообщаю, что неплохо чихать на правила время от времени, но только до тех пор, пока они не вздумают начихать на людей, оказывающих им услугу.