Ночные легенды

Я снял с пояса связку ключей и нашел тот, что от главной двери. Все ключи у меня помечены цветным скотчем, а цвета я знаю назубок, так что нужный ключ нашелся сразу. Дверь открылась легко, и я шагнул внутрь, оказавшись в приземистом помещении во всю длину нижнего этажа.

В конце там находился широкий дверной проем, из которого на верхние этажи вела лестница, а еще одна вела вниз, в котельную. Свет исходил именно оттуда. Я вынул из кобуры «таурус» и, держа его в правой руке, а левой поводя лучом фонарика, направился к проему. Я прошел примерно полпути, когда до моего слуха донеслась поступь шагов. В голове у меня тенькнул тревожный звоночек, и я поспешил загасить свой луч, а сам замер там, где тень погуще.

В проеме появились двое. Оба в длинных, напоминающих мантии черных пальто, черных брюках и черных же ботинках на толстой подошве. Лица были скрыты, пока они не ступили в пространство этажа. Над входом там теплилась пыльная лампочка, и в ее чахлом свете стали видны их черты. Это были мужчина и женщина, только какие-то… не такие. Оба лысые, с бледными, чуть ли не землистыми черепами в густой сети вен, выступающих из кожи. Мужчина был крупнее, с красными глазами на голом лице, на котором больше ничего не было – ни носа, ни рта, а просто плоский участок кожи под глазами. Рядом с ним стояла женщина, это было видно по линии груди под пальто. У нее был рот и мелкий, едва обозначенный нос, а вот глаз не было вовсе – вверх от носа сплошная, без зазоров, кожа.

Справа от них послышались какие-то звуки, и в этаже показались еще две фигуры. Первая – еще один высокий мужчина в черном, как и остальные. Лица видно не было, а затылок был бледный и круглый как шар; сходства с шаром добавляло отсутствие ушей. Одна рука у него висела сбоку, а другая покоилась на плече мелкого тщедушного человечка в коричневых штанах и рубашке. Ко мне он стоял спиной, так что лица я не различал. На правом виске у него виднелась рана, а с левой стороны головы и рубашки запекшаяся кровь, как будто пуля, прошив череп, вышла у него из левого виска.

Наверное, мне полагалось вмешаться, но я стоял не шевелясь. Сердце билось гулко и часто, а испуг был такой, что я поймал себя на том, что не дышу. А когда все-таки выдохнул, то сделал это так звучно, что напрягся, как бы та четверка меня не услышала и не направилась ко мне. Секунду-другую казалось, что женщина, насторожившись, вглядывается своим незрячим лицом в тень, где затаился я. Затем ее пальцы стали чутко ощупывать темноту, ища того окровавленного коротышку. То же проделал и ее безротый спутник, и когда его нащупали все трое, то приобняли и бережно, даже нежно повели к лестнице, и дверь за ними закрылась. Немного постояв и набравшись духу, я крадучись двинулся следом.

Дверь оказалась не заперта. За ней, как я уже говорил, одна лестница вела на верхние этажи, а другая вниз. Топка в котельной гореть была не должна, но сейчас она полыхала. Я это чувствовал и по запаху, и по сухому дыханию зноя.

Я спускался, пока не приблизился к тамбуру с железной дверью, от ржавчины едва держащейся на своих шарнирах. Она была отворена, и видно было, как там внутри неровно играет свет, кидая на стены и пол малиново-оранжевые блики. Изнутри слышалось ревущее гудение огня. Я придвинулся ближе. По спине у меня струйками сбегал пот, а ладони, сжимающие револьвер и фонарик, были от него скользкими. Я был уже почти у двери, когда огонь неожиданно погас, а единственным источником света остался луч фонарика. Я сделал глубокий вдох, вслед за чем с напускной решимостью шагнул в помещение.

– А ну-ка…

Я остановился. В помещении было пусто. Внутри виднелась массивная топка, но она не горела. Я приблизился к обогревательным трубам и осторожно протянул руку. Прежде чем прикоснуться, я осторожно замер, понимая, что, если в чем-то просчитаюсь, рука потом может и не залечиться.

Топка была… холодна. Я бегло осмотрел комнату, но смотреть там было, собственно, нечего. Довольно просторная, но не захламленная, вход-выход всего один. Держась спиной к стене, вдоль которой шла лестница, и ствол уставив в сторону котельной, я взошел обратно на первый этаж склада, а оттуда драпанул наружу так, что с пола взвилась пыль. Остаток ночи я провел в своей комнатенке; револьвер лежал передо мной на столе, а в ушах звенело от напряжения.

Об увиденном той ночью я никому не заикнулся. Более того, готовясь назавтра под вечер к дежурству, я подумал, что, может, мне действительно все примерещилось. Задремал у себя на стуле, прихлебнув из фляжечки лишку, – вот вам и сон о якобы обходе склада и возвращении к себе за стол. А во сне мне и привиделась вся та чертовщина: безносые безглазые фигуры, ведущие человечка с продырявленной башкой в котельную, где топка нагнетает жар не нагреваясь.