Ночные птицы

– Почему бы и нет? – парирует она. – Он бросил мою мать на произвол судьбы. И если бы этим все закончилось. Ты многого не знаешь.

– Не сомневаюсь, что так. Но есть дела и поважнее. Уверена, твоя месть может подождать.

А сколько ждала ее мама? Часы, месяцы, годы. Она умерла в ожидании. Сейер не собирается повторять ее ошибки.

Фен медленно и грациозно подходит к ней, даже сад, кажется, затаил дыхание.

– А как же другие девушки? – спрашивает Фен.

– Ты про Ночных птиц? – нахмурившись, уточняет Сейер.

– Нет, про всех девушек, владеющих магией. Ты же понимаешь, что на каждую, что нашла дорогу в Подполье, найдется одна в городе. Без защиты. – Голос Фен наполнен эмоциями, но Сейер не удается понять их. – И чем больше таких становится, тем больше вероятность, что кто-то заметит, как они применяют силы, и сдаст их Огненным клинкам или смотрителям. Или куликам, что, по сути, так же плохо. Подумай, что с ними станет, если они попадут к кому-то вроде Гвеллина? К ним будут относиться как к возобновляемому источнику магии, который всегда под рукой. Не удивлюсь, если их начнут продавать.

Сейер представляет, как Гвеллин тянет на поводке девушку, и у нее по телу пробегает дрожь.

– Что ты предлагаешь?

– Присоединяйся к Темным Звездам, – говорит Фен. – Помоги мне прятать девушек.

– Я могу делать это и отомстить своему отцу.

Проклятие, это ее жизнь и ее магия. Никто не должен говорить ей, как использовать силы.

– Ради памяти моей мамы, – продолжает настаивать Сейер.

– Ты же знаешь, что ей бы это не понравилось, – смягчив тон, говорит Фен.

– Но я все равно это сделаю, – стиснув зубы, отвечает она.

Сейер видит шрамы на шее Фен, которые подруга старается скрыть, а еще бешено пульсирующую жилку под ними.

– Ты не понимаешь, насколько он ужасен. И что сделал. Он должен страдать.

Иначе гнев никогда не оставит Сейер. Она чувствует, как ее съедает ярость.

– Думаешь я не знаю, что значит желать мести? – В голосе Фен слышится злость. – Я росла в приюте церковника, который ненавидел меня. Он лишал меня еды и запирал в темноте.

Она дергает воротник рубашки, будто он натирает ей шею. В ее карих глазах затаились призраки прошлого.

– Оказавшись на улице, первые годы я только и думала о мести. И однажды предупредила детей, живших в приюте, чтобы они вышли в полночь на улицу. А потом подожгла дом.

Сейер замирает. Она боится вздохнуть, опасаясь, что Фен замолчит.

– Он спасся, – говорит Фен. – Сильно обгорел, но сумел выбраться. Но огонь распространился слишком быстро. Те, кто спал на верхних этажах, выбраться не успели. Погибли пять человек, прежде чем пламя смогли потушить.

Фен отводит взгляд, но Сейер чувствует ее раскаяние.

– Сейчас этот человек еще более опасен. И в этом виновата я. Я сделала его таким.

Фен замолкает, но в воздухе витает недосказанность. Это раздражает Сейер.

– Фен, – зовет она. – Что ты пытаешься мне сказать?

Фен прижимает руки к стене по обе стороны от Сейер. Ее движения рваные, кажется, будто сжатая пружина в ней в любой момент распрямится. Никто из них не пытается сократить расстояние… да и когда это случилось в последний раз? Кажется, с того момента прошла целая вечность.

– Месть не исправит прошлого. Не залечит раны. Но она не дает разглядеть то, что действительно важно.

Сейер чувствует противный запах мастика. Но даже он не вызывает желания отстраниться.

Внезапно по саду пролетает ветер, играя с растениями. Хотя Сейер и не собиралась его создавать.

– Твоя магия? – склонив голову набок, спрашивает Фен. А дождавшись кивка, закрывает глаза и продолжает: – Мне всегда нравился этот звук. Шелест листьев на ветру.

Слова звучат как признание. И Сейер сохраняет их в сердце.

В шелесте листьев слышится: «Лгунья».

Кто-то из них не выдерживает и отстраняется… Сейер не понимает, кто именно. Да это и не имеет значения. Ее мама отдала свое сердце другому, и это ее погубило. Наверное, Сейер стоит хранить сердце в груди, не доверяя никому. Так безопаснее.