Ночные сказки

День. Он идет привычно. Большие окна показывают всю его жизнь во всей красе, снизу разбавляя суетящимся городом, а сверху – грязными городскими тучами. Без прикрас, всё наживую, честно и неопрятно. К сожалению, конечно. Так как опрятность – крайне полезное умение. Как, например, у него.

Двенадцать. Время легкого ланча. А ещё книги. «Искусство войны». Мистер Джек постоянно читает её в офисе. Перечитывает, если быть вернее. Умных людей родилось достаточно мало, но хорошо, что многие из них умели писать. И вот, памятные мемуары дают ему преимущество в конкурентной борьбе.

Он снова смотрит на часы. Три часа. Время летит быстро. Много дел, много работы. Постоянная переписка в ватсап. Это уже стало так обыденно, что он даже перестает замечать все эти сообщения, падающие для кого-то с пугающей скоростью. Стоит тут отметить, он перестает замечать, но не забывает отвечать и давать инструкции. Просто масса уже не так давит на его работоспособность. И, параллельно, он успевает делать свои текущие дела.

Он берет трубку и звонит домой. Там вовсю идет уборка. Он платит неплохие деньги клинингу, который в его отсутствие драит квартиру. Лучше так, чем видеть собственные недоделки в плане пыли.

Девять. Девять вечера. Ещё можно посидеть часа два или даже три, чтобы отработать привычно больше, чем надо. Посмотрев на часы, он едет домой. Он хочет выспаться, ведь завтра сложный день и время отчетов. Теперь уже его отчетов перед большим начальством.

Он входит в идеально убранную квартиру, где нет ничего, что можно связать с грязью, с неопрятностью, пылью, беспорядком. Он раздевается, принимает душ и привычным жестом снимает часы. Теперь он может уснуть, ещё один день прошёл в этом четком мире. Надо спать.

Наступает тишина. Тяжелая, привычная. Такой раньше не было, когда у него была семья, а на подаренных женой часах не было разбитого стекла. Тогда он ещё не обжег руки, ломясь в закрытую дверь, за которой живьем горели его дети. Когда ещё не остановилась его счастливая жизнь, как и на привычном маленьком циферблате подаренных наручных часов.

Спустя несколько часов Мистер Джек проснулся и привычно надел мягкую белоснежную рубашку. Мистер Джек аккуратен во всем. Он старается быть исполнительным, четким и никогда не выглядит плохо. Он в деле. Разве что иногда может позволить себе взять один или два выходных в месяц. Но крайне редко.

Он смотрит на разбитые часы. Семь. Семь утра. Время начинать новый день.

Допрос

Антон вытер кровь с рук. Ад. Все это напоминало медленный спуск в ад, когда, шаг за шагом, ты всё глубже и глубже спускаешься по винтовой лестнице вниз. Или, правильнее сказать, по круговой. По дантовской, всё ближе и ближе приближаясь ко дну. Он посмотрел на старика. Разбитое в кровь лицо, трясущиеся руки. Дед всё ещё держался и никак не хотел сознаваться в содеянном.

А зря. Зря он так. Это лишь усилит желание выбить правду. Причем отнюдь не добрым способом. Это раньше он был примерным ментом, работающим лишь по уставу. Теперь же, при виде всех этих истерзанных детских судеб, он просто не может жить по тому кодексу, который с самого детства вдалбливал ему отец.

Антон! Это – правильно. Это – не правильно. Ты должен все делать как надо. Защищать слабых, не обижать младших. Помогать старикам, женщинам и детям. Что ж, теперь отчасти всё так и есть, только сегодня один закон он всё же переступит. Или, правильней сказать, правило.

Антон отошёл к грязной раковине и включил кран. Ему хотелось умыться. Он сильно избил деда, теперь хотелось смыть весь выступивший пот, смочивший не только шею, лицо, но даже воротник. В подвале вообще было жарковато. Но зато тихо, спокойно, никто не мешал.

Холодная пахучая вода. Словно все дерьмо этого города лилось через их канализацию. Он подставил руки. Кровь смывалась неохотно, она порядком успела загустеть. Дед оказался чертовски упертым. Все никак не осознавал своего положения. Думает, всё сойдет ему с рук, избежит наказания. Чертов педофил.

Он развернулся. Да, признание. Только оно имеет цену в этот вечер. Только оно. И это надо добыть его сейчас, когда ещё есть время или когда ещё никто не прознал о случившимся. Он ведь поймал его случайно. Совершенно. Начальству нельзя докладывать об этом. Оно сразу прибежит и начнёт всячески мешать. Нет, он должен сделать это именно сейчас и сам.

Удар. Затем ещё. Ублюдок начинает харкать кровью, но всё ещё держится. Жаль, он никогда раньше не пытал людей, не мучал их, не заставлял признаваться в содеянном. Ведь он всегда был поборником устава. И сам всегда мешал своим коллегам измываться над людьми. Будь то бывший наркоман или мигрант со стройки. Он всегда был правильным полицейским.

Но не сегодня. Антон обхватил мерзкое лицо двумя руками и с силой сжал его. Плохо понимающий педофил скривился от боли. И от страха. Но так и не заговорил. Антон надавил на глаза. Неужели придётся продолжать это до бесконечности. Что там на очереди? Пакет? Кажется, так делают неправильные менты.