Ночные страхи

– Может быть, у него где-то здесь логово, у кота. Может быть, прямо тут, – сказал я, указав пальцем на темный провал с неровными, зазубренными краями. – Наверное, его глаза светятся в темноте.

Анджела легла на бетон и заглянула в дыру.

– Кажется, я что-то слышала, – пробормотала она. – Но он может быть где угодно в этих кроличьих лабиринтах.

Купание вышло весьма приятным. Вода была теплой, как парное молоко. Единственное, что слегка удручало, так это липкая прибрежная грязь, в которой Анджела испачкала свои белые купальные туфли. Поднялся ветерок, но мы укрылись за земляным валом и сели курить. Я взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что уже шестой час.

– Пора собираться домой, – сказал я. – Мы обещали отправить гондолу, чтобы Уолтера встретили на вокзале.

– Хорошо, – согласилась Анджела. – Но сначала я все же попробую поймать котика. Давай положим еду (мы взяли с собой кое-что из остатков обеда) в том месте, где мы его видели в последний раз, и подождем.

Долго ждать не пришлось, котенок практически сразу вынырнул из-под бетонной плиты и набросился на еду. Мы с Анджелой подкрались к нему сзади, но я нечаянно задел ногой камень, тот покатился, шурша по траве, и котенок мгновенно удрал. Анджела одарила меня укоризненным взглядом.

– Может быть, без меня ты управишься лучше? – предложил я.

Анджела со мной согласилась. Я отошел подальше, но котенок, похоже, почуял ловушку и не желал выходить из укрытия.

Анджела легла на бетон.

– Я его вижу, – пробормотала она. – Сейчас я придумаю, как мне снова завоевать его доверие. Дай мне три минуты, и я его изловлю.

Три минуты прошли. Я беспокоился за Анджелу. Ее роскошные волосы растрепались, нависая над темной ямой, лицо, насколько я мог видеть с такого ракурса, слегка раскраснелось. С приближением вечера заметно похолодало.

– Слушай, – сказал я. – Я подожду тебя в гондоле. Когда поймаешь его, кричи, и мы с Марио тебя встретим.

Анджела молча кивнула: она не решалась заговорить, чтобы не спугнуть добычу.

Я вернулся в гондолу. Теперь я различал лишь очертания ее плеч – лица, разумеется, видно не было. Марио встал в полный рост, с жадностью наблюдая за происходящим на берегу.

– Она так сильно его полюбила, что хочет убить, – сказал он.

Мне вспомнился афоризм Оскара Уайльда, отчего на душе стало тревожно, и все-таки, зная Анджелу, я не сомневался, что в ее отношении к котенку нет и намека на корысть.

– Нам пора возвращаться, – предупредил гондольер. – Синьор будет ждать на вокзале и волноваться, почему его не встречают.

– А как же Уолтер? – крикнул я Анджеле. – Его надо встретить!

Она рассеянно проговорила, явно думая о чем-то другом:

– Он сам в состоянии добраться до дома.

Прошло еще несколько минут. Гондольер улыбнулся.

– Ох, эти женщины! С ними нужно терпение, – сказал он. – Много терпения.

Я попытался еще раз:

– Если отправимся прямо сейчас, мы еще можем успеть.

Она не ответила. Вскоре я снова ее окликнул:

– Как успехи, Анджела? Есть надежда его изловить?

На этот раз она все же ответила, после долгой паузы, странным, сдавленным голосом:

– Я уже не пытаюсь его изловить.

Необходимость спешить с отъездом отпала сама собой, поскольку уже было ясно, что мы окончательно опоздали на встречу с Уолтером. Напряжение сменилось приятной расслабленностью; я плотнее завернулся в плед, спасаясь от предательски прохладного сирокко, и задремал. Мне приснился сон. В этом сне была ночь. Наша гондола торопливо скользила по глади лагуны, мы пытались успеть на вокзал к поезду Уолтера. Вокруг было темно, так темно, что я различал только бледное зарево огней Венеции прямо по курсу и слышал лишь плеск воды под веслом. Внезапно я перестал грести и огляделся по сторонам. Сиденье у меня за спиной, кажется, пустовало. Я воскликнул: «Анджела!»

Она не ответила. Мне стало страшно.

«Марио! – закричал я. – Где синьора? Мы забыли ее на острове! Надо вернуться за ней! Сейчас же!»

Гондольер тоже перестал грести и подошел ко мне. В темноте я едва различал его лицо, но меня поразили его глаза, дикие и блестящие.

«Она здесь, синьор», – сказал он.

«Но где? Ее нет на сиденье!»

«Она бы там не усидела», – сказал гондольер.

А потом, как это часто бывает в снах, я понял, что он скажет дальше. Предугадал каждое слово еще до того, как они прозвучали.

«Мы любили ее, и поэтому нам пришлось ее убить».

Меня разбудил приступ паники. Облегчение от возвращения в действительность было поистине несказанным. Я вернулся из темного сновидения в явь, освещенную солнцем. По крайней мере, так мне показалось в первый миг пробуждения. Но уже в следующую секунду меня взяло сомнение, и в душе вновь шевельнулась тревога, чем-то похожая на начало кошмарного сна. Я открыл глаза навстречу дневному свету, но увидел лишь темноту. Поначалу я не поверил своим глазам: у меня даже мелькнула мысль, уж не теряю ли я сознание. Однако все объяснилось, стоило посмотреть на часы. Был уже восьмой час. Я проспал все короткие сумерки, и на лагуну спустилась ночь, хотя в небе над Фузиной еще виднелись отблески заката.