Ночные страхи

Дальше Мэгги читать не стала. Она вышла из библиотеки, держа книгу под мышкой. Перед тем как проведать Энтони, она решила отнести книгу к себе в спальню, где ее никто не найдет. Она на секунду остановилась у лестничного пролета, обуреваемая тягостными мыслями. Ее путь лежал по прямой, но взгляд непроизвольно скользил вправо, где в дальнем конце коридора была спальня Энтони. Мэгги снова взглянула туда – дверь, привлекавшая ее внимание, была закрыта. Однако она могла поклясться, что в комнату только что вошла женщина. В этом не было ничего странного: это могла быть Милдред, или Мюриэл, или кто-то из прислуги. Но ей все равно стало как-то тревожно. Она поспешно переоделась и пошла в комнату Энтони. Перед дверью она замешкалась и отчетливо услышала его голос, говоривший быстро и тихо, но никто ему вроде бы не отвечал. Мэгги постучала и, не дождавшись ответа, собрала всю решимость в кулак и вошла.

Жалюзи были закрыты, в комнате царил полумрак, но разговор продолжался, отчего Мэгги встревожилась еще сильнее. Когда ее глаза привыкли к темноте, она с облегчением поняла, что это Энтони разговаривает во сне. Она чуть приподняла жалюзи, чтобы разглядеть его руку. Ей показалось, что коричневое пятно увеличилось и слегка распухло, словно под кожу вкололи порцию кофе. Мэгги переживала за Энтони. Если он лег в постель днем – как положено, надев пижаму, – значит, ему действительно нездоровится, да и спал он беспокойно, то и дело ворочаясь. Мэгги склонилась над ним. Кажется, он ел в постели печенье: на подушке темнели какие-то крошки. Она попыталась их смахнуть, но безуспешно. Она не могла разобрать, что бормочет Энтони, кроме слов «так лег», которые он повторил несколько раз. Возможно, он был в полусне и говорил ей, что только-только прилег? Она посмотрела на его губы и наконец поняла, что он говорит:

– Она была такой легкой.

Кто она? Женщина? Легкая женщина? Непонятно. Эти слова ничего для нее не значили. Мэгги на цыпочках вышла из комнаты, не желая разбудить спящего.

– Могу тебя обрадовать, Мэгги, – сказал мистер Эмплфорт, входя в гостиную около шести часов вечера. – Врач, похоже, считает, что у нас нет поводов для беспокойства. Эйлин спустится к ужину. Мне надо пить меньше портвейна – но это, увы, мне известно и без докторов. Единственный, кто у нас болен, так это Энтони: у него легкая температура, и ему велено оставаться в постели до завтра. Доктор считает, что его укусил один из этих поганых слепней: рука чуть распухла, но ничего страшного нет.

– Он ушел? – быстро спросила Мэгги.

– Кто, Энтони?

– Да нет, врач.

– Ой, я забыл про твои головные боли. Но он еще не уехал. Его машина стоит у террасы.

Врач, человек средних лет с добрым усталым лицом, терпеливо выслушал все вопросы Мэгги.

– Коричневое пятно? Ну, это отчасти от воспаления, отчасти от йода – он слишком щедро намазался йодом. Самолечение штука такая, да вы сами знаете. Люди считают, что с пользой переборщить нельзя.

– А это не может быть из-за здешней воды? Я подумала… Возможно, ему стоит уехать?

– Из-за воды? Нет, вода здесь ни при чем. Это определенно укус, хотя, честно признаюсь, я не заметил, куда паразит вонзил жало. Я приеду к вам завтра, если желаете, но никакой необходимости в этом нет.

На следующе утро по пути из ванной Рональд бодрым шагом зашел к Энтони. Жалюзи со свистом взлетели вверх, и Энтони открыл глаза.

– Доброе утро, старик, – жизнерадостно проговорил Рональд. – Я подумал, что надо бы тебя проведать. Как твое заражение крови? Тебе уже лучше?

Энтони закатал рукав и быстро его опустил. Рука была шоколадного цвета до локтя.

– Я себя чувствую довольно паршиво, – признался он.

– Да уж, не повезло тебе. Так, погоди… – сказал Рональд, подходя ближе. – Ты что, спал на обеих кроватях?

– Насколько я знаю, нет, – пробормотал Энтони.

– А я вижу, что да, – сказал Рональд. – Даже если с этой кровати и не снимали покрывало, поверх него точно кто-то лежал. Такую вмятину на подушке, мой мальчик, могла оставить только человеческая голова, и только парочка грязных… Ого! А на подушке-то тоже.

– Что там? – вяло спросил Энтони.

– Похоже, земля. Или плесень.

– Не удивлюсь. Я сам как будто заплесневел.

– Знаешь что, Энтони? Дабы сохранить твое доброе имя в глазах прислуги, я уберу все следы. – И Рональд с присущей ему неуемной энергией встряхнул и расправил постель. – Теперь можешь смело смотреть в глаза Рандлу.

В дверь постучали.

– Если это Мэгги, – сказал Рональд, – то я исчезаю.

Это и впрямь была Мэгги, и он поспешил подтвердить слова делом.

– Не трудись сообщать мне, – предупредила она Энтони, – что тебе уже лучше, потому что я вижу, что это не так.

Энтони смущенно заерзал головой по подушке.

– Мне и вправду слегка нездоровится, если уж быть совсем честным.

– Послушай, – Мэгги постаралась придать своему голосу спокойную, рассудительную интонацию, – я считаю, что здесь не самое здоровое место. Не смейся, Энтони, мы все так или иначе почувствовали себя плохо. Я думаю, тебе надо уехать.

– Дорогая, не надо истерик. С утра у многих бывает паршивое самочувствие. Я приду в норму через день-другой.