Ночные свидания

Санни встала ногами на лесенку и взглянула вниз. Привязанная шлюпка, как верная собака на поводке, терлась возле яхты. Санни принялась спускаться.

— Не бойся, погляди мне в лицо, Джейкоб.

Он перегнулся и посмотрел на нее.

— Ну, видишь, внизу лодка. Спускайся.

Она подтянула лодку поближе и спрыгнула в нее. Джейкоб скатился по лестнице и упал на спину посередине лодки. Сил встать у него не было, он так и остался лежать на спине. Санни отвязала линь и оттолкнула лодку. Через несколько секунд застучал подвесной мотор, и вскоре лодка очутилась на безопасном расстоянии от пожарища. «Роза» пылала, как огромный костер. Послышалось стрекотание вертолета береговой охраны, и вскоре машина повисла над их головами. Санни выключила двигатель и прижалась, закрыв глаза, к груди Джейкоба.

— С тобой все в порядке? — Сделав усилие и поборов страх, Санни взглянула ему в лицо. От его былой красоты не осталось и следа, казалось, на нем нет живого места, оно представляло собой кровавое месиво.

— Я сумею восстановиться, — прошепелявил он раздробленной челюстью. — Ричард тоже смог бы восстановить свое тело, даже наполовину исчезнувшее, если бы ты не скинула в воду то, что от него осталось.

— Ну что ж, в таком случае ты уничтожил одну его половину, а я другую. Надеюсь, теперь ты успокоишься, ведь твое самолюбие удовлетворено?

— Важнее другое. Сумеешь ли ты простить меня за тот трусливый поступок, из-за которого погибла твоя мать?

Санни выпрямилась и взглянула на него в упор, словно заглядывая к нему в душу. Восстановление его тела уже началась. Нос и щеки приобрели прежнюю форму, а многочисленные раны покрывались тонкой кожей. Он уже выглядел как человек, вышедший из тяжелой потасовки в баре.

— Я хочу, чтобы ты знал: тебе не нужно мое прощение. Дело в том, что я уже простила тебя. — Горло у нее сжалось от волнения, и Санни с трудом выдавила вопрос: — А ты простишь меня за то, что я так грубо оттолкнула тебя?

— Я тоже хочу, чтобы ты знала. Тебе не нужно мое прощение, я простил тебя.

— Ты можешь сесть?

Джейкоб состроил болезненную гримасу, но сумел кое-как приподняться: процесс восстановления и заживления еще не завершился. Он осторожно потрогал свое лицо, ощупывая повреждения. Тем временем Санни вынула из набора радиопередатчик.

— Извини, я вижу, как больно тебе говорить. Всего один вопрос. Как нам поступить: добираться до берега на этой моторной лодке или попросить ребят из береговой охраны сбросить лестницу и поднять нас на борт вертолета? — Санни указала пальцем на круживший над их головами вертолет: — Итак, что ты предпочитаешь?

— Предпочитаю вертолет и лестницу. — Джейкоб с трудом улыбнулся. — В конце концов это так же просто, как лазать по мосту «Золотые Ворота».

Глава 29

Неделю спустя в тихий ясный субботний день Санни и Джейкоб вышли прогуляться. На Пауэлл-стрит они сели в вагончик фуникулера и проехали в Чайнатаун. Санни заранее узнала, где находится храм Тянь-Хо, иначе бы они никогда не нашли бы его. Возможно, это был самый старый китайский храм в Северной Америке, он прятался в глубине небольшого переулочка в невзрачном кирпичном здании. В помещение, расположенное на третьем этаже, вела винтовая лестница. Основатели храма, опасаясь антикитайских настроений в середине девятнадцатого века, нарочно выбрали столь укромное местечко — подальше от чужих, а зачастую и враждебных глаз.

В маленьком храме яблоку было негде упасть. Шерман столько лет был надежной опорой китайской общины, что никто даже не мог точно сказать, сколько именно. Все пришли отдать дань уважения и благодарности. Позолоченные и красные лампочки горели на потолке. У дальней стены в стеклянной усыпальнице сидели китайские божества. Перед ними располагался алтарь, покрытый красным покрывалом, на котором стояли жертвоприношения — свечи, ладан, цветы, фрукты и блюда с едой.

Джейкоб взял Санни за руку и начал прокладывать им обоим путь сквозь толпу к алтарю.

Символический прах Шермана покоился в фарфоровой вазе династии Цин, именно для этой цели Санни подарила ее Делии. Чудесная ваза была сделана из белого фарфора и расписана нежными голубыми цветами. Миниатюрная средних лет китаянка, назвавшаяся родственницей усопшего, вручила им обоим несколько поддельных банкнот для исполнения ритуала.

— Шаньян Вон был богатым и щедрым человеком, — сказала китаянка. — На том свете у него тоже должно быть много денег.

Санни подожгла пламенем свечи банкноты с золотым обрезом. Бумага вспыхнула, и Санни быстро положила ее на особое блюдо. Закрыв глаза, она прислонила ладонь к вазе. Прошедшая неделя подарила ей столько радости и счастья, что она не могла не винить себя, не без горечи думая: Шерман мог бы прожить еще очень долго, если бы она не втянула его в борьбу с Ричардом. Санни казнила себя за то, что стала виновницей его гибели.