Ночные тени

Он должен выжить. Должен. Макс впился зубами в запястье. Он пил и не мог остановиться. Теряя сознание, подумала, что теперь всё будет хорошо. Он выживет, а это главное.

Тёплый луч света не давал спать, не хотелось вставать. Тело ломило, во рту першило. Кажется, я громко пела. Нет, не пела, кричала…

— Больше не делай так, — прошептал любимый голос Максимилиана.

— Как «так»? — прохрипела я.

К моим губам тут же поднесли стакан с жидкостью, пахнущей мятой и другими травами. Сделала длинный жадный глоток. Ужасно хотелось пить. Горлу стало легче.

— Я не хочу видеть, как ты умираешь. Меня не так просто убить, Лилия. Ты человек, ты женщина. Убил бы собственными руками того, кто с тобой такое сотворил. Негоже женщинам воевать. Ты нежная, любимая, желанная. Ты женщина. Это я монстр, девочка моя. Не ты.

И что мне нужно было на это сказать? Что он сам сотворил меня собственными руками для того, чтобы разобралась с ещё более страшными монстрами, чем он и оборотни?

Я лишь промолчала и устало закрыла глаза. Он рядом, и это главное.

Глава 38. Тревога

Янина

Проснулась только к ужину. В доме на удивление было спокойно. Никто не кричал и не плакал от горя. Не слышно было и тревожного звона колоколов. Не было слышно вечерней сутолоки. Макса в комнате тоже не было. Зато в глубоком, оббитом бархатом кресле, сидела Маргарита с вышивкой в руках. Как только я зашевелилась, девушка, отложив вышивку, встала.

— Как вы себя чувствуете, госпожа? Голова не кружится? Желаете попить чего?

Попить я желала. Ещё и поесть было бы неплохо. Но вместо этого спросила:

— Почему так тихо? Агату нашли?

— А, вы про эту несносную девчонку? Не волнуйтесь. Мать Агаты нашла письмо под подушкой. Глупая девчонка сбежала с заезжим актёришкой. Представляете, охмурил девчонку, пообещал золотые горы. Так вот, она вместе с ним отправилась странствовать по миру. Какой позор, какой позор! — причитала она. — Лиза единственное дитя не уберегла. Эх, молодость, любовь, — Маргарита презрительно фыркнула. — Всю деревню переполошила. Найти бы, выдрать бы её, как сидорову козу.

Я промолчала. Видимо, Макс позаботился о легенде. Маргарита что-то сегодня была чересчур разговорчивой. Из задумчивости меня вывел заданный служанкой вопрос:

— Какое платье сегодня наденете? Если пойдёте на улицу, советую надеть с длинным рукавом, а то во дворе прохладно. С утра был сильный дождь.

Надо же, а я ничего не слышала. Дождь смоет следы пребывания оборотней.

— Что предложишь, Маргарита? — я сдерживала свой порыв задать вопрос, где Макс.

— Ой, есть чудесное бордовое платье. Оно как раз придаст вашему лицу свежести. Вы слишком бледная. Нужно больше кушать, а то похожи на привидение.

— Спасибо, отличный комплимент. Запомню, — отпив из бокала отвара, я встала с кровати. Чувствовала себя сносно. Похоже, всё тот же вездесущий Макс ночью влил в меня свою кровь.

Маргарита резво помогла надеть платье. Усадила перед небольшим зеркалом. Раньше его не видела. Компаньонка побеспокоилась о необходимых для женщины вещах. Маргарита без умолку говорила, что было странно. Раньше не замечала за ней такой словоохотливости. Решила проверить свою догадку и задала мучающий меня вопрос:

— Маргарита, а где барон? Он уже ужинал?

— А его нет. Сказал, что будет утром. Он вам письмо оставил, совсем про него забыла. А вы ужинать где будете, в столовой? Или сюда принести?

— Распорядись, чтобы накрыли на террасе. Хочу подышать свежим воздухом. А где письмо?

— Так вот же оно, в столе. С печатью, — в голосе Маргариты слышались печальные нотки.

Дождалась, когда девушка уложит мне волосы в незамысловатую прическу. И отпустила болтушку на кухню. Открыла письмо лишь тогда, когда за Маргаритой закрылась дверь.

«Добрый вечер, любовь моя! Мне нужно убедиться, что оборотней было только двое. Поэтому ненадолго уеду с дружиной. В поместье оставлю охрану. Ты, думаю, услышишь легенду о побеге Агаты. Для её матери так будет лучше. Женское сердце может не пережить такой трагедии. Не хочу покидать тебя. Прошу, дождись меня в поместье. Люблю тебя! Хочу тебя!»

Перечитав несколько раз письмо, сожгла его. Не хватало ещё, чтобы его увидели любопытные глаза. Обращаясь к догорающей бумаге, произнесла:

— Я тоже люблю тебя!

В одиночестве поужинав на террасе, поняла, что заняться-то мне нечем. Макс всё это время не давал мне скучать, заполняя дни собой. Он стал неотъемлемой частью моей жизни. Я только сейчас поймала себя на мысли, что о Петре в последнее время не вспоминала. Да и была ли та жизнь? Может, всё это было сном?

— Барыня, — ворвался голос в мои мысли. — Госпожа, вам письмо.

Очнувшись, туманным взором уставилась на Маргариту. Терраса находилась на другой стороне от хозяйственных построек, и слуг тут не было. Видимо, я задремала. Руки озябли, поёжилась от холода.

— Я вам плед принесла и лампу. А то тут темно и прохладно. Может, в дом пойдёте?

— Спасибо, чуть позже.