Ночные туманы

И вот Сергей Иванович выполнил все, что ему полагалось: раздевался, ложился, садился, вставал и поеживался от охватившего его холодка. Его выслушивали, выстукивали, просвечивали, снимали кардиограмму. Наконец все было закончено. Его судьба решена. И не в его пользу, хотя лицо у врача было веселое.

- Ну, что? - спросил адмирал.

- Я думаю, вам лучше всего отдохнуть, подлечиться, полежать у нас в госпитале. Как раз освободилась палата для одного. Вам будет спокойно, как в санатории, товарищ адмирал.

- И долго, вы думаете, придется мне вылежать?

- Я полагаю, не меньше двух месяцев.

- Значит, дело серьезное?

- Ну, не сказал бы, что очень.

- Я, полковник, привык говорить в глаза правду.

И не боюсь правды, сказанной мне.

- Вам необходимо долго и серьезно лечиться.

- Когда я должен к вам лечь?

- Чем скорее, тем лучше.

- Сегодня?

- Ну, зачем. Можно завтра. Даже послезавтра.

- А если я откажусь?

- В вашем положении - это риск.

- Ну, а после? После того как я отлежу у вас дватри месяца, отставка? Не отводите, полковник, глаза.

- Вы сами сказали, товарищ адмирал, то, что я мог бы сказать вам...

- Спасибо. Люблю морской разговор. Приготовьте вашу одиночную камеру. Я приду послезавтра с утра. Не беспокойтесь, мое слово твердо.

Сергей Иванович оглядел белые стены:

- Мне, очевидно, долго придется их видеть...

Вот и все.

Сергей Иванович шел берегом, вдоль госпитальной стены, и весь город лежал перед ним на том берегу Южной бухты. И он видел Морской завод, на котором начинал свою жизнь вместе с Севой и Васо. Он видел корабли, населявшие Южную бухту, стоявшие у причалов, и Графскую пристань, к которой бежали быстрые катерки и важные крейсеры, вросшие в воду в Северной бухте... Как стремительно летят годы, не успеешь и оглянуться. Вчера ты тут бегал юным парнишкой, пытаясь устроиться на колесные тральщики, а сегодня пора уходить на покой...

На покой? А хочется ли покоя?

Тучков спустился каменным трапом к пристани морского трамвая. Катерок покачивался, поджидая пассажиров. Легонько взвизгнув, привычно двинулся в путь.

Мордастая старуха с живой курицей в сумке внимательно рассматривала Сергея Ивановича. Может быть, это она была одной из девчушек, прибегавших на их комсомольские собрания в мастерские? Может быть, и она когда-то расклеивала на стенах листовки? Он встретился с ней взглядом - глаза у старухи были мутные и сердитые. Два молодых матроса спорили о кибернетике. Хорошенькая девчушка в матросском бушлатике держала в ладошке зеркальце и поправляла умопомрачительную прическу.

Графская пристань двигалась навстречу. Рядом с ней был причал для морских трамваев.

Надо пойти доложить начальству о том, что он выбывает из строя.

Сегодня - самый тяжелый день в его жизни.

Что ж. Когда-нибудь он же должен был наступить?

- Принимай, Филатыч, хозяйство. По приказу командующего, - удивил Сергей Иванович начальника штаба.

- Шутишь, Сергей Иванович?

- Такими вещами не шутят. Ложусь послезавтра в госпиталь.

- Надолго?

- Надолго. А потом откроют настежь ворота - шагай, Тучков Сергей Иванович, в отставку. Хватит: послужил и навоевался.

- Не верю.

- А я тебе когда-нибудь врал?

- Такого за тобой не замечено.

- Ну, то-то. Грустно, Филатыч, и тяжело, а ничего не поделаешь. Механизм поломался.

- Да, как же это, Сергей Иванович? Не утрясается у меня в голове. Служили-служили вместе - и вот...

- Всегда всему приходит конец. Ты-то еще послужишь - крепок, здоров! За тебя я спокоен. И потом - ведь не помираю же я, всегда буду под боком. Да, кстати.

Сынишка служить придет - заканчивает училище. Думаю, не подведет ни меня, ни тебя.

Бывает, что дни пролетают - не успеешь и оглянуться.

А случаются дни длиной в целый год. Такими длинными были два последних дня перед госпиталем.

Сергей Иванович обходил один за другим катера - это не было официальным прощанием, и перед ним не выстраивались команды в прощальном строю. Никакого решения об его отставке не вынесено, он просто уходит на лечение в госпиталь. Но мысленно он прощался с каждым из выращенных им командиров. Каждому из них он отдал частичку души своей, передал знания и опыт старого моряка. И эти славные Вешкин, Аристов, Строганов, комдив Забегалов. (Сергей Иванович не сомневался, что Забегалов станет когда-нибудь командовать соединением, этот человек, получивший с ранних лет флотскую, нахимовскую закалку, прошедший хорошую школу на флоте.)

Всех их, прямодушных и честных, он любит, как родных сыновей.

Он смотрел на матросов, интеллигентных юношей в флотской форме, и он знал, какой сложной техникой каждый из них заведует, знал, какой трогательной и крепкой любовью они любят флот и службу морскую. Конечно, кое-кто из них останется на сверхсрочную и будет проситься в училище. Теперь не он, а Филатыч увидит их офицерами.

Сергей Иванович заходил в кубрики и в кают-компании, побывал в боевых рубках, на мостиках и в моторных отсеках, никого не удивляя своим приходом. К его посещениям привыкли и никогда не считали их внезапной инспекцией.