Ночные ведьмы

Я знаю: их безжизненные тела Нинон теперь часто видит во сне. Сестра недаром предпочитает спать при свете солнца – по ночам память вновь возвращает ее к побоищу возле поселковой околицы. Она снова видит, как умирают ее ученики. Снова чувствует бурлящую ненависть и обжигающий волшебный огонь, в котором тонут вставшие на ее пути авалейцы…

Иногда мне кажется, что Нинон – единственная из нас, у кого неведомым образом сохранилась способность чувствовать что-то, кроме холода и злости. Каждый раз, когда речь заходит о детях, в ее глазах появляются живые теплые огоньки.

Когда Тиаран усилил охрану авалейских обозов, Нинон первая предложила сменить тактику грабежей. Если раньше мы предпочитали нападать на подводы с воздуха или заманивать их в непроходимую чащу, то теперь действовали хитростью.

Например, наряжали одну-двух сестер в крестьянские платья и под видом местных жительниц отправляли отвлекать внимание стражи. Пока девушки плели авалейцам всевозможную чушь – начиная от просьбы подвезти их до ближайшей деревни и заканчивая заявлением, что они знают, где находится логово ночных ведьм – остальные оценивали расстановку сил, после чего либо давали сестрам знак уходить обратно в лес, либо подкрадывались с тыла и убирали охранников – тихонько, одного за другим.

Несколько раз наш план проваливался, и приходилось действовать силой. Но чаще все получалось, как надо.

Подходить к авалейцам мы не боялись – никто из них не знал нас в лицо, а потому отличить от обычных жительниц Ланура не мог. Если же происходило столкновение, мы тщательно следили, чтобы никто из солдат не вышел из него живым и, соответственно, не мог впоследствии рассказать, как мы выглядим.

Нападения на вражеские подводы стали единственными диверсиями, которые совершались днем. В ответ на прочесывающие Ланур патрули, мы участили ночные нападения на магический щит и отдельные авалейские отряды. Раньше это делалось для того, чтобы ослабить противника, теперь же у наших вылазок была другая цель – разозлить и выманить из Берга Марка Тиарана.

Пока он находился в замке, подобраться к нему и его отпирающему артефакту было невозможно. Выдать себя за служанку я уже не могла, а отправлять к Тиарану кого-нибудь из сестер категорически отказывалась. Сам же господин наместник покидать пределы твердыни почему-то не торопился.

Это, с одной стороны, меня раздражало, с другой – наводило на мысль, что Марк готовится провернуть какую-нибудь особенно интересную штуку. Он наверняка понимал, что ловить Юну Беллатор нужно на живца. А значит, скоро мы все-таки должны будем встретиться. Главное, чтобы обстоятельства этой встречи были на руку не ему, а мне.

***

Спустя две недели после прибытия Тиарана в Ланур по городкам и поселкам разнеслась потрясающая новость: солдаты нового наместника поймали ночную ведьму и собираются казнить ее на площадке перед главными воротами Берга.

В наших рядах это известие вызвало большое оживление: вот она – хитрость, которой Тиаран собирается выманить нас из леса. В том, что новость - обман, мы не сомневались: все наши сестры-колдуньи были на месте, и ни одна из них в плен не попадала. Можно было предположить, что авалейцы изловили девушку, которая стала ночной ведьмой недавно, но этого тоже не могло быть – при инициации женщина в буквальном смысле фонтанирует магией и ощутимо возмущает энергетический фон. Мы бы непременно почувствовали это возмущение, однако его, как не трудно догадаться, не было и в помине.

Тем не менее, в темнице Берга действительно содержалась какая-то пленница. Об этом судачили во всех окрестных селениях.

- На улицах говорят, что ее привезли в замок три дня назад, - сообщила Илана, вернувшись из очередного выхода «в люди». – Сестра местного башмачника работает в Берге поварихой. Она своими глазами видела, как пленницу конвоировали в подземелье. Вроде бы ее обнаружили в какой-то восточной деревне. Повариха говорит, девушку лично допрашивал наместник Тиаран, и теперь она все время плачет и почти ничего не ест.

- Если плачет, значит, точно не ночная ведьма, - заметила Беата. – Ночная плакать бы не стала. И в плен бы не попала. Погибла бы в собственном огне, а в руки авалейцам не далась.

- На нее могли надеть магический ошейник, который перекрывает магические потоки, - сказала Лита. – Пока он на чародейке, она беззащитна, как обычная женщина. Однако, я согласна с Беатой. Пленница Тиарана или случайная крестьянка, которую выдают за колдунью, или природная магичка, которой удавалось все это время скрываться от авалейцев.

- Если она и магичка, то слабенькая, - добавила Илана. – Сильная бы от авалейцев отбилась. Как бы то ни было, а девку на полном серьезе собираются казнить. Возле Берга сколачивают эшафот и свозят из окрестных деревень дрова и солому. Говорят, ее сначала повесят, а потом сожгут.

- Морр себе такого не позволял, - покачала головой Лита. – При нем публичных казней не было.