Ночные ведьмы

Мы стояли в Слупе, в Восточной Пруссии. Там впервые стали летать с деревянного настила конструкции нашего командира полка Бершанской. С грунта-то нельзя было, грязь непролазная. Взлетаем мы однажды с Полиной. Ночью, с бомбами, конечно. Едва оторвались от "паркета", как мотор вдруг стал захлебываться. Будто у него сердечный приступ. А высота всего метров тридцать. "Падаем. Впереди овраг. Неизбежная катастрофа", - проносится в голове. В такой момент и летчика может инфаркт хватить. Но натренированный на всяких неожиданностях мозг не позволяет сидеть обреченно. Он моментально начинает посылать повелительные сигналы. Сектор газа! Рука проверяет - отдан полностью вперед. Зажигание! В порядке. Высотный корректор! На месте, не стронут. Что же еще? Поработай пока пусковым шприцем, впрысни хоть несколько капель горючего! Бензокран? Да не может быть, он всегда открыт, а по нечаянности его трудно перекрыть. Рука все-таки тянется. Закрыт?!. Да, почти закрыт. Быстро опускаю рычажок вниз. Мотор сразу облегченно вздыхает. Самолет, словно передумав кончать жизнь самоубийством, устремляется вверх... "Что было?" - спрашивает штурман. До этого она напряженно молчала, - в такие моменты летчику нельзя мешать. Я хотела было ответить, но не получилось, во рту пересохло.

- У тебя и сейчас, кажется, перехватило, - замечает Руфа.

- Да... Взлетать с бомбами на перекрытом бензокране... Кто-то из вас в рубашке родился, - полагает Леша.

- За время войны столько всякого случалось, что не хватило бы для всех рубашек, - справедливо отмечает моя подруга.

15 августа

Ночевали в посадках где-то под Новомосковском. Утром собирались по тревоге - надвигалась гроза. Вдали громыхал гром, темная туча раскинулась на полнеба. Не успели уложить постели, как начался ливень. На асфальт все-таки выехали, не забуксовали. Прошли километров десять, и вот перед нами вещественные доказательства неправильной езды: в кювете лежат две разбитые машины, легковая и грузовая. Очевидно, это случилось из-за обгона на скользкой от дождя дороге. Людей около места аварии нет.

Леша ведет машину осторожно, скорость держит не больше пятидесяти.

До Харькова ехали в дожде, но перед городом он прекратился, напряжение езды спало.

- При перелете мы останавливались в Харькове, - вспоминаю я. - Вечером ходили в театр на "Холопку". Это был большой праздник для нас. Столько времени не приобщались к искусству! Музыка, пение, яркие костюмы, блеск огней... Все было похоже на прекрасный сон. Оперетта шла на украинском языке, но рядом со мной сидела Наталка Меклин и переводила в неясных местах.

- У вас в полку много украинок было, начиная с командира полка, говорит Леша.

- Не только украинок. Были представители и других национальностей, уточняет Руфина. - Вот давайте подсчитаем. Русские, украинки, белоруски...

- Татарки: Марта Сыртланова, Оля Санфирова, - подхватываю я.

- Еврейки, мордовки... Еще кто, вспоминай.

- Одна карелка...

- Мэри Авидзба - абхазка.

- Катя Доспанова - казашка.

- Была у нас техник - армяночка...

- Саша Османцева, - подсказывает Руфа.

- А жили дружно, как одна семья!

- Вот вам и пример единства нашего многонационального государства, делает вывод белорус, наш рулевой.

В Харькове наскоро перекусили, сделали кое-какие закупки. А уже при выезде, на окраине города, чуть не попали в аварию. Девчонка лет десяти едет на велосипеде нам навстречу, за ней бежит подружка, очевидно, хозяйка велосипеда.

- Как его тормозить, Ни-и-и-ин?! - кричит в испуге девчонка и мчится прямо нам в лоб.

Велосипед, неловко вильнув в сторону, каким-то чудом миновал колеса нашей машины.

Чем дальше от Харькова, тем хуже становится погода. Временами опять идет дождь. Сидим тихо, присмирели.

- Чего нахохлились? Хоть бы рассказали какой-нибудь эпизод, - просит Леша.

- Тебе они еще не надоели?

- Представьте - нет!

Порывшись в своей памяти, я рассказала такой случай. Это было в день моего рождения, в Восточной Пруссии. Подруги решили отпраздновать всей эскадрильей, благо погода стояла нелетная. Километрах в двух от нашего поселка, на опушке леса, находилось богатое имение. Говорили, что там никого нет, кроме домашних животных, предоставленных сбежавшими хозяевами самим себе. И вот мы отправились туда, чтобы раздобыть посуду для сервировки стола. Очень уж хотелось обставить все красиво, по-домашнему.