Ночные видения

– Я думал… Я хочу сказать, я знал, что Рич упоминал об этом портрете в своем рассказе, но я думал, он это сочинил.

– Я тоже так думала, – говорит Сейра. – Трудно поверить, что это правда, верно? Как будто что-то из фильма ужасов.

– Кто же это нарисовал? – Я не могу оторваться от портрета, который в некоторых отношениях не отличается от того, что я видел прежде, в прочих же отличается существенно. Еще более странно, что изображенная женщина очень похожа на Изабель. – Я хочу сказать, нет ли у Изабель друзей-художников?

– Она поклялась мне, что это не она, – говорит Сейра и кликает мышью по значку «воспроизведение». Камера панорамирует стену галереи и берет крупным планом Изабель.

– Очень смешно, – недовольно говорит она.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Кристи.

– Думаешь, я не знаю, что это?

– Изабель, – говорит Сейра, – это не мы нарисовали.

– Да, верно, – говорит Изабель.

– Серьезно, – говорит Кристи.

– Думаешь, мы это как-то подстроили? – говорит Прийа Субрамани.

– Естественно, – отвечает Изабель. – А как иначе объяснить сходство?

– Хм… кто-то нарисовал, – говорит Чэд. – Но это не кто-то из нас.

– Ты уверен? – говорит Изабель.

– Да, – отвечает Чэд. – Если мои друзья говорят, что чего-то не делали, я им верю.

– Какой нам смысл? – говорит Сейра. – Зачем нам рисовать и потом лгать, будто это не мы?

Сомнение смягчает выражение лица Изабель, но она уже столько инвестировала в этот спор, что не может уступить. К тому же она не хочет допускать, что члены съемочной группы говорят правду, поскольку в таком случае придется рассматривать последствия этого.

– Ладно, – говорит она и отворачивается.

Камера берет крупным планом лицо Сейры, которая через поджатые губы выпускает струю воздуха и закатывает глаза.

– Пожалуй, не следовало показывать этот кусок, – говорит она и постукивает пальцем по тачпэду, так что изображение на экране застывает. – Когда по возвращении из шахты мы отсматривали снятый материл, Кристи предположила, что Изабель может иметь отношение к появлению того рисунка. Я ей ответила, что это невозможно, что ее подозрение смешно. Разве она не видела реакции Изабель на рисунок? Когда группа собралась на просмотр того, что подготовили мы с Кристи, она напрямик спросила Изабель о портрете. Я не мешала, и, должна признать, мне было любопытно. Изабель изобразила искреннее удивление, показавшееся мне достаточно убедительным, чтобы я ей поверила. Впрочем, если учесть ее великолепную актерскую игру в фильме «Заблудившиеся во тьме», то можно и усомниться.

– Зачем ей это могло понадобиться?

– Чтобы подкрепить правдивость истории, которая нас туда привела, это во‐первых, – отвечает Сейра.

– Ну, не знаю, – говорю я. – Я бы сказал, что это несколько чересчур.

– Ну да. – Сейра с помощью ускоренного воспроизведения перематывает фильм еще на десять минут вперед. На экране съемочная группа поспешно проходит через две просторных выработки в шахте, их плоские потолки покоятся на каменных колоннах толщиной со ствол старого дерева. Во втором «зале» лучи фонариков освещают справа от камеры какую-то форму, похожую на кучу тряпок. Группа пересекает зал по направлению к этой куче, продолжая светить на нее фонариками. По мере приближения к ней становится видно, что это туша большого животного. Когда группа останавливается возле него, Сейра возвращает воспроизведение фильма к нормальной скорости.

– …это? – говорит Чэд.

– По-моему, медведь, – говорит Сейра.

– Исключено, – говорит Кристи.

– Тут могут быть медведи? – спрашивает Прийа.

– Да, – говорит Джордж, – барибалы. – Он отделяется от остальных и обходит вокруг туши.

– Осторожно, – говорит Прийа.

– Да, Джордж, – говорит Чэд, – не рискуй.

– Расслабьтесь, – говорит Джордж. – Эта тварь давным-давно мертва. – Он присаживается на корточки возле головы медведя, и, водя фонариком, освещает разные части туши. Вдруг глаза его суживаются.

– Что за черт?! – говорит он.

– Что? – говорит Сейра.

– В чем дело? – спрашивает Прийа.

– Судя по всему, – говорит Джордж, – кто-то вырвал горло этому властелину леса.

– Это странно? – говорит Чэд.

– Кто бы это мог быть? – говорит Кристи.

– Понятия не имею, – говорит Джордж. – Может, другой медведь. Или пума.

– Погодите-ка, хочу посмотреть, – говорит Кристи. Ведя съемку, она обходит тушу, лежащую на брюхе, и оказывается рядом с сидящим на корточках Джорджем, который светит фонариком на голову медведя. Глаза последнего усохли и ушли в глубь глазниц, зубы оскалены. Правого клыка нет, челюсть, из которой он выступал, разворочена и покрыта черной, давно запекшейся кровью. Часть кожи на толстой шее животного висит клоками, обнажая засохшие мускулы и беловатые позвонки.

– Господи, – говорит Кристи.

– Крови должно было бы быть больше, – говорит Джордж. Он освещает фонариком пол вокруг туши, в пыли и на камне крови нет. – Гм.

– И что это значит? – спрашивает Прийа.

– А не могли это быть, ну, не знаю, браконьеры? – говорит Чэд.