Ночные всадники

Беннингфорд был удовлетворен ее ответами. Он внезапно поднялся с места. Крик диких уток вдали заставил его на мгновение повернуть голову. Но взгляд его уже был не таким бесстрастным, как раньше. На лице его появилось выражение твердой решимости, когда он снова посмотрел на фигуру девушки, продолжавшей сидеть скорчившись на земле. Что-то в ее взгляде заставило его опустить глаза.

— Этот, ваш брат, был высокий и худощавый? — внезапно спросил он.

Она кивнула головой.

— Я видел его издали, — продолжал он. — Если я хорошо припоминаю его, у него было темное лицо и впалые щеки?

— Да, — ответила Джеки, с любопытством взглядывая на него.

Он снова отвернулся и стал смотреть туда, где утки весело плескались в воде. Зимний холодок, остававшийся в воздухе, почти уничтожал бальзамическое веяние весны. Это было указанием, что час был уже поздний и надо было торопиться.

— Теперь выслушайте меня, — проговорил он каким-то особенно твердым голосом, обращаясь к девушке. — Сегодня я потерял все, что еще оставалось у меня от моего маленького ранчо, все! Нет, на этот раз не Лаблаш, другой ваш приятель, Педро Манча, обыграл меня? — поторопился он предупредить ее слова, слегка улыбнувшись. — Я же открыл источник удивительного, феноменального счастья Лаблаша. Он систематически обокрал нас обоих, вашего дядю и меня.

Девушка вскочила на ноги, в сильном волнении.

— О, как я ненавижу его! — вскричала она.

— Да, мы оба разорены, ваш дядя и я, — продолжал он. — И притом он обманным образом обыграл нас, как обыгрывал и других. Я не знаю в точности, сколько проиграл ему ваш дядя, но думаю, что втрое больше, чем я.

— А я знаю его потери! — воскликнула девушка. — У Лаблаша в руках закладные на наше имущество, на сумму в двести тысяч долларов. Сколько бы я ни старалась, я не могу выкупить их. Что ожидает впереди моего старика дядю? Гибель всего…

Слезы готовы были хлынуть у нее из глаз, но силою воли она сдержала их.

— Разве мы не можем бороться с этим кровопийцей? — сказала она дрожащим голосом. — Ведь он высасывает деньги своими огромными процентами! Разве закон не может вступиться за всех, кого он обирает?

— Закон? — Беннингфорд горько улыбнулся. — Закон будет всегда на его стороне, особенно здесь, в прерии. Лаблаш слишком богат, а деньги — сила. Мы сами должны вступиться за свои права. Лаблаша надо заставить отдать назад то, чем он завладел посредством обмана и вымогательства.

— Да, да! — вскричала девушка со страстью. — Пусть за каждый похищенный доллар он уплатит десять!

— Надо его убрать отсюда, — сказал Беннингфорд.

— Да, да! Он должен поплатиться за все зло, которое сделал. Метисы его ненавидят так же, как и я, — сказала Джеки, и глаза ее разгорелись страстным гневом. — Они работают у него, а когда наступает расплата, то оказывается, что им получать нечего. Штрафы, вычеты денег за товар, забранный у него в магазине, который он отпускает им в кредит за огромные проценты, все это едва покрывается их заработком. В результате они работают у него почти даром, а заступиться за них некому. Никто из здешнего начальства не возьмет сторону метисов против белого! Но как, как отомстить ему за все?..

Беннингфорд улыбнулся, видя ее страстность, но эта улыбка уже не была беспечной и веселой, как прежде. В нем проснулась скрытая, безумная отвага, которая могла сделать из него либо героя, либо великого злодея. В эту минуту он перешел границу, отделяющую его от тех идей и традиций, в которых он был воспитан, и в нем проснулись дикие инстинкты. Борьба, происходившая в его душе, отразилась и на его лице. Девушка с напряженным вниманием следила за игрой его физиономии, обнаруживавшей такие стороны его характера, которые всегда были скрыты глубоко.

— Как отомстить? — повторил он ее слова, как будто они обращены к нему. — Он должен за все заплатить, за все! Если я буду жив и останусь на свободе, он должен будет заплатить за все!

Он подробно рассказал Джеки, как он убедился наконец в обмане Лаблаша.

— И вы не показали вида, не уличили его в обмане? — спросила Джеки. — Он ничего не подозревает?

— Ничего, — ответил Беннингфорд.

— Вы были правы, какая была бы польза стрелять? Вы бы ответили за это и только. Мой дядя все равно должен был бы платить по закладным.

— Доказать его мошенничество было бы невозможно, — сказал Беннингфорд и, подходя ближе к девушке, прибавил: — Надо употребить другой способ, быть может, очень рискованный. Но прежде всего, Джеки, я ничего не могу сделать без вашей помощи. Согласны ли вы разделить эту задачу со мной? Я люблю вас, Джеки, и я хочу, чтобы вы дали мне право защищать вашего дядю!

Он протянул к ней руку. В это время они услышали тихое ржание Золотого Орла в конюшне, и им обоим показалось, что он одобряет их. Джеки молчала, и Беннингфорд продолжал:

— Джеки, я разоренный человек. У меня ничего не осталось. Но знайте, что я люблю вас и готов пожертвовать для вас жизнью!..