Ночные всадники

Голос его понизился почти до шепота, и в нем звучала глубокая нежность. Он любил эту девушку, сироту, сильную и мужественную, которая так энергично выдерживала жизненную борьбу, одна с самых юных лет. Он восхищался ею и, вероятно, бессознательно полюбил ее с того момента, как узнал ее. На одно мгновение он почувствовал угрызение совести, что хочет ее увлечь за собой на скользкий и опасный путь мщения. Однако было уже поздно останавливаться. Раз вступив на эту дорогу, он должен идти по ней и дальше, и ему казалось вполне естественным и понятным, что они свяжут свою судьбу вместе и пойдут рядом в будущем. Разве она не была также охвачена жаждой мщения? Она ненавидела человека, приносящего столько зла его дяде и ее родичам по крови — метисам!..

Он терпеливо ждал ее ответа. Вдруг она встала, заглянула ему в лицо и ласково положила руки на его плечи.

— Вы в самом деле любите меня? — спросила она со свойственной ей прямотой. — Я счастлива, Билль! Я тоже люблю вас. Скажите, вы не думаете обо мне слишком дурно, оттого… оттого, что я сестра Питера Ретифа?..

Она улыбалась, но в глазах ее были слезы, в тех самых выразительных глазах, которые только что горели огнем мести. Голос ее слегка дрожал, когда она задала ему этот вопрос. Ведь, в сущности, она была все-таки примитивная натура!..

— Как я могу думать о вас дурно, моя любимая? — возразил он, нагибаясь к ней и целуя ее руки, которые держал в своих руках. — Моя собственная жизнь была мало похожа на райский сад до грехопадения. И я не думаю, чтобы будущее, окружающее меня, даже если я избегну человеческих законов, будет более почтенным. Ваше прошлое принадлежит вам, и я не имею права критиковать и осуждать его. А теперь мы объединимся для общего дела. Мы вооружаемся против того, чья власть в этой части страны почти абсолютна. Лаблаш здесь представитель капитала, который держит в своих руках все и пользуется безнаказанностью. Когда мы отнимем от него его собственность, то будем считать, что мы расквитались с ним.

— Да, Билль, и в тот день я стану вашей женой! — произнесла она торжественно.

Беннингфорд обнял ее, и они скрепили свое соглашение долгим поцелуем.

Снова послышалось ржание. Это Золотой Орел негодовал на свое насильственное заключение. Джеки и Беннингфорд улыбнулись друг другу. Они не говорили о чувствах, да это и не было нужно, потому что они понимали друг друга без слов. Он сообщил ей удивительный отважный план, который зародился у него в голове в этой таинственной долине под влиянием окружающей обстановки. Она слушала его с величайшим вниманием, глаза ее сверкали, и она упивалась его словами. Он не развивал перед нею картин привлекательного будущего и не скрывал опасностей, которые ожидают их обоих. Но этот странный план, созданный воображением Беннингфорда, соответствовал дикой природе прерии, с которой он теперь сливался. А Джеки ведь была детищем этих равнин и гор, была вскормлена и воспитана ими! И в этой тихой, уединенной, залитой вечерним светом долине они оба условились идти рядом, действовать рука об руку и, пренебрегая законами людей, творить правосудие, согласно законам прерии. Око за око, зуб за зуб — таков первобытный закон прерии, который все еще продолжал существовать в этой полудикой стране, тем более, что ее туземное население слишком часто страдало от несправедливости своих цивилизованных властителей. И Джеки, с глазами, сверкающими гневом, говорила Беннингфорду:

— Метисы должны сами защищать свои права, мстить поработителям! Ваши законы оказывают покровительство преимущественно лишь сильным и богатым. Лаблаш подтверждает это своим примером. Разве мы можем, на основании ваших законов, преследовать его?..

Дух прерии всецело овладел Беннингфордом. Риск и опасность всегда привлекали его, а теперь, кроме того, возле него была девушка, которую он любил…

— Мы оставим Золотого Орла здесь, — сказала Джеки, садясь на свою лошадь.

— Я сейчас позабочусь о нем, — отвечал Беннингфорд.

— Начало темнеть, и надо было поскорее возвращаться. В долине уже протянулись вечерние тени. Но ут и еще продолжали весело плескаться в ручье, а концерт лягушек стал еще громче с наступлением вечера.

Джеки и Беннингфорд быстро ехали по знакомой уже дороге. Достигнув вершины холма, они оглянулись на долину, где только что заключили договор, связавший их судьбу…

Внизу расстилалось роковое болото.

Глава VIII СДЕЛКА

Лаблаш сидел в удобном плетеном кресле в своей маленькой конторе позади дома. Он предпочитал такие кресла вследствие их прочности, так как другая мебель обыкновенно недолго выдерживала тяжесть его грузного туловища. Притом же плетеные кресла были гораздо дешевле других, и это также имело значение в глазах скупого Лаблаша.