Ночные всадники

На возвышенном месте, где горел костер, двое старших ковбоев продолжали мирно похрапывать. Яркий красный свет не мешал им спать, и они не предчувствовали никакой беды. Мало-помалу костер начал потухать и превратился в груду белого тлеющего пепла. Ночной холод стал чувствительнее, и один из спящих беспокойно зашевелился и спрятал голову под одеяло.

В это время на откосе показались три человека. Они подвигались осторожными, крадущимися шагами, как люди, не желающие быть открытыми. Впереди шел высокий, очень смуглый человек, с длинными черными волосами, падающими на плечи прямыми грубыми космами. Это был, по-видимому, метис, и одежда его указывала на то, что он принадлежал к бедному классу. На нем был пояс с патронташем, с которого свешивалась кобура тяжелого шестизарядного револьвера и длинный нож в ножнах. Его спутники были одеты и снаряжены так же, как он, и все втроем они представляли собою группу настоящих разбойников прерии. Шаг за шагом они подвигались к спящим, каждую минуту останавливаясь и прислушиваясь. Вдруг Джим Боулей приподнялся и сел. Он еще не совсем проснулся, но его движение послужило сигналом. Послышались быстрые шаги, и в то же мгновение изумленный ковбой увидал наставленное на него дуло большого револьвера.

— Руки вверх! — крикнул предводитель метисов.

Один из его спутников поступил точно так же с проснувшимся Джеком Бондом. Оба ковбоя повиновались приказаниям без малейшего сопротивления. Грубо разбуженные, в первую минуту они от изумления потеряли способность говорить и не вполне сознавали, что случилось с ними. Только вид револьвера заставил их очнуться, и они инстинктивно подчинились закону необходимости. Кто были нападающие — это уже не имело значения. Они отняли у ковбоев оружие, связали им руки, и предводитель приказал им встать. Голос у него был резкий, и он говорил с акцентом жителей американского запада.

Пленникам было приказано идти, и неизбежный револьвер, дуло которого они видели перед собой, вынуждал их к повиновению. Они были молча отведены туда, где лежал первый связанный пленник, и затем их всех троих крепко привязали к отдельным деревьям посредством их собственных лассо.

— Слушайте, — обратился к ним высокий метис, когда ноги у них были прикреплены к дереву и они не могли двинуться, — вы можете не бояться, стрелять в вас не будем. Вы тут останетесь до рассвета, а может быть, и позднее. Кляп помешает вам кричать, что, я думаю, вы наверное сделали бы, так как тут как раз проходит дорога белых людей. Слушай же, приятель, заткни-ка лучше глотку, — обратился он к Джиму Боулею, который хотел что-то сказать, — не то мой револьвер вмешается в разговор.

Эта угроза подействовала, и бедняга Джим закрыл рот. Он молча, но с большим вниманием разглядывал лицо высокого метиса. Что-то очень знакомое было в чертах его лица, но Джим никак не мог вспомнить, где его видел и когда. Второй разбойник прикрепил кляп ко рту Джека Бонда, а третий пошел к лошадям, и, когда он подвел их, то при ярком лунном свете Джим Боулей увидал великолепного коня золотисто-каштановой масти. Ошибки не могло быть, и Джим тотчас же узнал эту лошадь. Он был не новичком в прерии, уже несколько лет жил в этой местности, и хотя никогда не имел сношений с владельцем этой чудной лошади, но видал ее не раз и знал о ее подвигах.

Метис подошел к нему с импровизированным кляпом, но Джим, даже ради спасения своей жизни, не мог бы противостоять искушению, которое овладело им, не мог удержаться, чтобы не вскрикнуть:

— Что это? Ты человек или дух? Это Питер Ретиф… клянусь!..

Больше он ничего не мог выговорить, так как рот его был заткнут платком, наложенным рукой разбойника. Но глаза Джима оставались широко открытыми, и в них выражалось величайшее изумление. Он не спускал их с темного, сурового лица высокого метиса, который казался ему в эту минуту воплощением самого дьявола. Услышав свое имя, метис бросил на него взгляд, и по губам его пробежала презрительная усмешка, хотя Джиму казалось, что его лицо выражает кровожадную жадность.

Справившись с пленниками, все трое сели молча на лошадей и уехали. Тут злополучные ковбои увидали, к своему ужасу, что метисы с величайшей ловкостью овладели стадом и быстро погнали его перед собой. Стадо повиновалось искусной руке знаменитого разбойника, точно между ним и животными существовала какая-то странная симпатия. Великолепный золотисто-каштановый конь скакал то спереди, то сзади стада, точно хорошо выдрессированная овчарка, и стадо шло в желаемом направлении, как будто без всякого руководства. Это было искусство ковбоев, доведенное до высокой степени совершенства, и Джим Боулей, несмотря на стягивавшие его веревки, невольно восхищался изумительной ловкостью разбойников.

Через пять минут стадо уже исчезло из вида, и лишь отдаленный гул копыт достигал слуха пленников. Затем все смолкло, и серебристый свет освещал мирную равнину, ночная тишина которой нарушалась только жужжанием насекомых да изредка печальным криком койота. Костер потух. Связанные пленники по временам тихо стонали.