Ночные всадники. Нарушители закона

Треслер был готов резко ответить, но один взгляд на мистера Ренкса и сдержанные смешки, доносившиеся со стороны гостиницы, заставили его изменить свое намерение. Он быстро повернулся и был встречен взрывом хохота. И тогда ему все стало ясно.

– Придется платить за выпивку, – сказал он с некоторой грустью. – Что ж, идем все со мною. Да, я неженка!

Этот ответ сразу стяжал ему достойное место в обществе. Через каких-нибудь пять минут его лошадь была поставлена в конюшню, и сам он познакомился со всеми посетителями гостиницы, еще через пять минут он уже называл всех по их кличкам и прозвищам и угощал их контрабандным виски по неслыханной цене, которой хозяин трактира Айк Карней облагал, как данью, жителей Форкса.

Айк Карней изо всех сил старался быть любезным.

– Так вы едете в Москито-Бенд? – заметил он, подавая Треслеру сдачу со ста долларов. – Отличное место, вы увидите сами. Лучшее ранчо в нашем округе!

– Еще бы, – вмешался Кабачок, взбираясь на высокую табуретку перед буфетом. – Этот старый слепой мул сумел-таки недурно округлить свои владения.

– Мул! – с глубочайшим презрением произнес Шеки Пиндль, плотник, огромный, медлительный и мрачный человек, про которого его друзья говорили, что он неспособен улыбаться. – Видно, что ты не работал у него, Кабачок! По-моему, он просто обезьяна. Правда, он лягается, как мул, но на этом кончается сходство. Всякий мул – трудолюбивый, достойный гражданин, чего нельзя сказать о Джулиене Марболт.

– Что можно требовать от слепого? – сказал Треслер. – Подумайте о его положении.

Шеки потряс своей козлиной бородкой и процедил сквозь зубы:

– Его положение тут ровно ни при чем. Поверьте моему слову, эта слепая обезьяна и его управляющий, Джек Гарнак, вдвоем стоят целой тысячи чертей! Прошлым летом я строил у них амбар, так уж мне ли не знать.

– Весьма утешительно для меня, – заметил Треслер со смехом.

– О, вам он не покажет себя с дурной стороны, – сказал Карней.

– Как-никак мне предстоит три года учиться на этом ранчо, – продолжал Треслер, – и я должен знать, кому плачу деньги.

Его слова были покрыты дружным смехом всего общества за исключением невозмутимого Шеки. Особенно заливался Твирли, мясник, веселый, толстый и навязчивый. Он даже ухватился обеими руками за буфет, чтобы поддерживать свое грузное тело, сотрясавшееся от смеха.

– И вы еще ему платите за учение? – спросил он недоверчиво, когда прошел первый пароксизм веселости.

– Кажется, в этой стране ничто не дается даром, – сухо ответил Треслер.

Его осмеяли в большей степени, чем он рассчитывал. Но он поборол свою досаду и, оглядев по очереди всех своих собеседников, задал им прямой вопрос:

– В чем дело? Что из себя представляет этот Джулиен Марболт?

Ответ последовал не сразу. Первым нарушил молчание Кабачок:

– Джулиен Марболт слеп, – сказал он тихо.

– Это я знаю, – нетерпеливо возразил Треслер. – Но я хотел бы знать больше.

Он посмотрел на окружающих. Мясник продолжал смеяться. Хозяин гостиницы покачивал головой. Наконец Треслер перевел взгляд на Шеки.

– Ладно, – сказал плотник с внушительным видом человека, взвешивающего каждое слово. – Я кое-что знаю о слепом хозяине. И то, что я знаю, отвратительно! Я видел такие вещи в этом ранчо, которые заставляли меня крепче сжимать топор, чтобы не махнуть им по головам вместо бревен. Я видел собственными глазами, как этот проклятый Джек Гарнак, управляющий, бил до полусмерти рабочих, а слепой хозяин стоял рядом, будто любовался этим зрелищем. И его безобразная рожа расплывалась от удовольствия при каждом ударе. Я видел, как некоторые из этих парней падали на землю и ползали у ног хозяина, точно побитые собаки. Я видел ад в этом ранчо! Вы спросите, почему они это терпят? А потому, что для них не найдется работы в нашей стороне после того, как с ними разделался Джулиен Марболт. «Где ты работал раньше?» – спросит какой-нибудь управляющий. «В Москито-Бенд», – ответит рабочий. «Проваливай, – скажет управляющий. – У нас не скотобойня!» Вот что такое Москито-Бенд, – закончил Шеки, с удивительной точностью плюнув через буфет прямо в плевательницу.

– Правильно, – подтвердил Твирли со смехом.

Разговор на время затих, пока Айк Карней наполнял стаканы. В комнате становилось темно. Треслер курил и раздумывал, стараясь отделить факты от вымысла в рассказе Шеки. Наконец он снова заговорил, и все глаза опять повернулись к нему.

– Разве нет закона? Никогда не поверю, чтобы люди сидели сложа руки при таком обращении.

Его слова относились непосредственно к Шеки.

– Закон! – воскликнул плотник. – В этих краях мы еще не знаем закона. Может быть, он придет, но пока что для нас существует один закон, тот, который сидит у нас на шее. Да, Джек Гарнак – скотина, каких мало, и по силе стоит двоих, а все-таки один раз и он сдался. Скажи, Айк, – с этими словами он повернулся к трактирщику, – ты помнишь тот день, когда Черный Энтони поступил к нему на службу. С Черным Энтони шутки плохи!

– Пожалуй, – подтвердил Айк Карней. – Кроме него, не найдется другого человека, кто потягался бы с Джеком.