Ночные животные

Марк удивленно уставился на Ромала. Не зря ему при первой встрече показалось, что у парня огромный потенциал. Он несколько растерянно покачал головой и проговорил:

– Возможно, это сработает.

– Возможно? Да это же гениально.

– Не бывает гениальных планов, – недовольно процедил Селиверстов, – на каждый план обычно приходится с десяток «а если». А если ультразвук не сработает? А если в здании будет стоять заглушка? А если жучок найдут? А если Пастор тебя раскусит? Пастор – опасный преступник, расчетливый и умный. Умный, Кость. Он скрывается от полиции уже долгие месяцы, это очень внимательный и рассудительный человек, который ведет свой бизнес долго и безнаказанно. Ты можешь погибнуть, – с чувством проговорил Марк и шагнул к парню, – ты можешь найти Пастора, наш план может сработать, и этого все равно может оказаться мало, чтобы ты вышел от него на своих двоих. Я не могу тобой рисковать. И даже просить о подобном не собираюсь!

– Вам и не надо просить, – низким голосом ответил Ромал. – Я сам пойду.

– Кость.

– Арт едва не умер. На руках у меня едва не умер.

– Я понимаю, ты зол, тебе хочется отомстить.

– Я не просто зол. Я в ужасе, – внезапно признался Костя и вздрогнул, – я жду, когда же этот кошмар уже закончится, а он все продолжается и продолжается, и если я могу поставить точку – я поставлю. Вот и все.

– Не нужно тебе так рисковать.

– Нужно. Я втянул ребят в эту историю, и мне их вытаскивать. Я все уже решил, и мне просто важно… мне хочется, чтобы вы меня поддержали.

Марк растерялся. Он смотрел на молодого парня и совершенно не понимал, откуда у того столько смелости. Или безрассудства? Его угольные глаза горели, пылали, как раскаленное железо. Он рвался в пекло, зная, что может погибнуть.

Откуда в ребенке такая самоотверженность?

Селиверстов шагнул вперед и вдруг обнял Костю, как отец обнимает сына. Костя в растерянности посмотрел на него, а потом зажмурился. Так крепко, что глаза заболели.

– Пойдем, – прохрипел уставшим голосом Марк и отстранился, похлопав Ромала по плечу, – нам многое предстоит обсудить.

* * *

Алина сидела на подоконнике, разглядывая улицу за окном. Смеркалось. В соседних домах загорался свет, во дворах вспыхивали фонари. Девушка машинально водила пальцем по стеклу, не представляя, как унять разбушевавшиеся мысли. Ей было так больно думать! Мама наконец-то смогла уснуть, к Арту все так же не впускали. Алина представляла, как ее брат приходит в себя и как она бьет его по груди. Снова и снова. Снова и снова. Как же ей было страшно! Что она будет делать без Артура? Как она вообще могла кричать на него или обижаться? Какой в этом был смысл? Теперь Алина иначе воспринимала их ссоры. Теперь то, что казалось диким и непростительным, казалось ничего не значащей ерундой.

В конце концов девушка заснула, упершись лбом в холодное стекло. Она очнулась, когда мама тихо позвала ее, погладив по щеке.

– Нужно было тебе домой поехать, – прошептала Софья Селиверстова.

– Не выдумывай, – отмахнулась девушка, – который час?