Ночные животные

– Вопрос, которым задаются уже тысячи лет, брат. Хотя, – Артур наклонился вперед и язвительно прищурился, – наверняка Ромал и на него знает ответ. Верно?

– Что ты возмущаешься?

– Да потому что ты Гермиона Грейнджер в цыганском обличье.

– Вместо того чтобы пересматривать Гарри Поттера по тринадцатому кругу, открой учебник по психологии. Ты ведь не забыл, как выглядят книги?

– А ты не забыл, как выглядит фингал под глазом?

Ребята шагнули навстречу друг другу, и Даня вырос между ними, словно подушка безопасности. А он-то думал, что конфликт исчерпан.

– Прекратите, – взмолился Волков. Как же ему становилось паршиво, когда у этих двоих возникало желание помериться крутостью! Их задевали даже такие мелочи, на которые никто другой не обратил бы внимание! – Может, хватит? У меня из-за вас голова болит.

– Да ты…

– Да я – что, Артур?

– Он меня опять тупым назвал. Ты ведь слышал, да?

– Я не называл тебя тупым, – вмешался Костя, – что ты себе воображаешь?

– То есть я еще и воображаю?

– Вы ссоритесь от скуки! – воскликнул Даня, вытянув руки по швам. Его глаза горели недовольством, прожигая друзей насквозь, словно лазер. – Ваши конфликты ничем не подкреплены, не обоснованы! Вы кидаетесь друг на друга, будто враги, но где логика, я не понимаю, где она? Я стараюсь найти смысл, но его нет. Неужели вы действительно собираетесь самоутверждаться за счет оскорблений? Как так? – Даня быстро отвернулся и передернул плечами. – Почему люди такие нелогичные? Мы ведь пришли сюда вместе. Мы ведь друзья, у нас общее дело. Ну почему вас так и тянет ударить друг друга? Это соперничество? Оно? – Парень уставился на ребят во все глаза. – Но тогда что вы делите? Объясните, потому что я совершенно вас не понимаю.

Даня сдулся, будто надувной шар, и сразу как-то сгорбился. Костя и Артур некоторое время наблюдали, как со свистом поднималась и опускалась его грудная клетка, как подергивались сжатые в кулаки пальцы. А потом Арт придвинулся к Ромалу и шепнул:

– Предохранители сгорели.

– Какие… еще… предохранители? – тяжело дыша, переспросил Волков.

– Он услышал.

– Конечно, услышал. Я же не глухой.

– Дань, мы не ссоримся, – дружелюбно проговорил Костя, – мы так общаемся, это наша фишка, наша особенность. Мы так лучше…

– …понимаем друг друга, – подхватил Селиверстов.

– Мы тренируемся.

– Ага, оттачиваем умения. Я – хороший коп, а он…

– …плохой. Так что не переживай. Поругаемся – помиримся.

– Не вижу логики.

– А ее нет.

– Логика должна быть.

– Не всегда, иначе мы вообще не начали бы общаться, – усмехнулся Ромал.

Неожиданно двери спортивного комплекса распахнулись, на улицу огромной толпой выкатились десятки спортсменов, и парни одновременно натянули маски. Артур прижался спиной к холодной стене и потащил за собой Даню. Ромал выглянул из-за угла. Он знал: со спортсменами сложнее всего. Они выносливые, горделивые. А еще они ходят группами. С Игнатьевым нужно было поговорить с глазу на глаз. И не потому, что Ромал боялся толпы качков – а стоило бы, пусть с инстинктом самосохранения у Кости безумные проблемы, – а из-за того, что перед друзьями Игнатьев стал бы выделываться и из кожи вон лезть, лишь бы выглядеть классно. А в одиночку особо не повыпендриваешься. Да и смысл, если никто не увидит? Игнатьева нужно было выследить и отвлечь. К счастью, для этого не нужно было защищать диссертацию или покорять космос. Евгения отличали напыщенное высокомерие и самовлюбленность. Восторг прихлебателей взрастил в нем ощущение собственной неприкосновенности, ему казалось, что даже капли дождя не осмелятся упасть ему на голову, но это ощущение было ошибочным. Самоуверенность до добра никого не доводит.

– За мной, – отрезал Костя и не спеша двинулся по переулку.

Раз шаг. Два шаг. Жертва все ближе. В темноте сумерек едва различался контур плеч Игнатьева. Раз лужа. Два лужа. Евгений беспечно шагал по ним, переговариваясь с друзьями, и не подозревал, что прямо сейчас за ним следят внимательные глаза чужаков. Раз – сигарета. Два – щелчок зажигалки. Белый дым плавал перед его лицом, залезал в капюшон, под которым скрывалась наглая ухмылка, и рисовал узоры в прохладном воздухе. Питерские невысокие постройки отражались в блестящем асфальте и завлекали в лабиринты, улочки, закоулки. Раз тень. Два тень. Третья – уже совсем близко. Игнатьев притормозил, чтобы отбросить в урну окурок, но промахнулся. Его губы вновь тронула ухмылка, и на мгновение он застыл перед темным переулком с мусорными баками.

– Сигаретки не найдется? – послышался за спиной низкий голос.

– Найдется, – не оборачиваясь, ответил Игнатьев.