Ноев ковчег писателей. Эвакуация 1941–1945. Чистополь. Елабуга. Ташкент. Алма-Ата

1 мая. 1942

Ну, Машка, событий уйма. Во-первых, прилетел из Москвы Николай Семенович Тихонов, расцветший, хороший, сильный. И вместе с ним Фадеев и Алигер. С Фадеевым мы целовались, как родные… Дурак я, забыл все то горькое, что сам о нем думал и говорил… С Маргаритой мы просидели и говорили до двух часов ночи… Все не передашь, но говорили мы с ней бесконечно, читали друг другу стихи. Она молодец. Выглядит прекрасно, пишет хорошие стихи (особенно об эвакуации в Казань). Сюда, к нам, она и Фадеев прилетели дней на 10–15. Привезли мне письма от мамы – от 22 апреля <…>. Хотим с Маргаритой пройти сегодня по городу – я хочу ей показать все…

1 мая. 1942

<… > Прилетел из Москвы Тихонов. С ним – Фадеев и Алигер!.. Они сюда недели на две. Радость встречи с Маргаритой очень велика. Молодец она! И хорошие стихи пишет. Весна, весна… Небо чистое, светлое, в шинели жарко. Ну, будем бить фрицев и летом… Славно стали работать зенитчики – то и дело, пылая, юнкерсы летят на землю. Рад твоим продажам. Есть хоть деньги. Увы, мне нечего тебе послать к празднику. Целую Брысы. Толька.

2 мая. 1942

<…> Пишу тебе неутомимо. Маргарита здесь – приехала с Фадеем и Тихоновым дней на 15. Какая она? Внешне не изменилась. Чистая, нарядная, здоровая. Это очень радостно. Стихи она пишет очень хорошие. Особенно одно – о поездах, идущих осенью на восток, с детьми и женщинами. Это – на основе казанских впечатлений. Вещь сильная, правдивая… Долго-долго говорили мы с Маргаритой.

Итак, весна. Она должна стать весной победы, весной радости. Но еще далеко до нашей встречи, о которой столько мечтаем мы с тобой… Далек Ташкент, что-то больше 4000 километров… Если бы эти километры идти пешком, то понадобилось бы 150 дней. Я бы дошел, пожалуй, если бы было можно. Но пока ни я, ни ты не имеем права еще мечтать о скором свидании. Я иногда нарочно заставляю себя не думать об этом. А то уж очень начинает хотеться… Нельзя так. Эти майские дни я переживаю с какой-то особой остротой. Я не могу забыть, как было в мае год назад, как гуляли мы с тобой, как провожал я тебя на вокзал. Милый, родной мой махаон-брыса!..

День уходит за днем. Идет одиннадцатый месяц великой войны. И теперь, оглядываясь, видишь, как невиданно быстро все менялось вокруг. Каждый из месяцев неповторим, каждый не похож на другой. Душевно самым трудным был сентябрь. Физически – январь. Кто знает, какие еще испытания впереди. Но надо все выдержать.

3 мая. 1942

Я уже писал тебе, что вернулся из Москвы награжденный Сталинской премией Тихонов. С ним ненадолго прибыли Алигер и Фадеев… Алигер между прочим рассказывала – была она в Малеевке. Сволочи немцы все сожгли, даже деревья вокруг нашего дома отдыха… От города Рузы осталось несколько домов… Ах, как там было нам хорошо с тобой. Помнишь? – почти 2 года тому назад, после того как я отболел почками <…>.

Вернулась вылетавшая Ольга Берггольц. Ты ее, впрочем, кажется, не знаешь. Прибавила она за полтора-два месяца пуда два. Пишет очень хорошие стихи (до войны писала бледно, вяло). Сегодня туман, дождь…

Настроение у меня кисловатое. Погода влияет на меня очень… Но жить и работать мне очень хорошо.

3 мая. 1942 (второе письмо)

Снова мы с Маргаритой ходили по городу. Она рассказывала о друзьях. Женька Долматовский, несмотря на все свои приключения, по ее словам, остался таким же легкомысленным балбесом. Мишка Матусовский приехал раз в Москву на 3 дня и женился на какой-то секретарше эстрадного управления. <…> Ну, Костя <Симонов> преуспевает. У Фадеева нет машины, а у него есть. Скоро он будет самым главным начальником на свете. Ужасти какие!.. Потом очень коротко – Маргарита рассказывала о гибели Кости < Макарова >. Она написала об этом замечательное стихотворение “Музыка”, которое вместе с другими читала вчера на т<ак> н<азываемом> “Устном альманахе” в Союзе писателей (это новая форма, возникшая во время войны).

5 мая. 1942

Родная моя!

Вот снова пишу тебе… Вчера был в Союзе писателей. Фадеев делал доклад о работе ССП. Затем – прения. В числе прочих выступил и я. Много было разговоров о “тыловых писателях”. В конце концов нам всем надоело злиться на них, пусть пишут, работают, ведь в тылу нужна литература. Всем нам несколько прискучила роль “непримиримых” по отношению к Виртам-Лавреневым и проч. Бог с ними. Есть более важные дела. Завтра организую у себя большой литературный вечер – будут Фадеев, Тихонов, Алигер, Берггольц. Пусть наши ребята послушают…

10 мая. 1942

<…> У нас – Фадеев и Алигер. Приехали вместе с Тихоновым. Встреча – исключительная. Все сразу Фадееву простилось. Кажется, у них с Марго роман. Но это – колоссальная тайна. Не болтай абсолютно никому. Маргарита пишет очень хорошие стихи.

14 мая. 1942

<… > Улетела Алигер, увезла письмо тебе, письма маме[169].