Ноев ковчег писателей. Эвакуация 1941–1945. Чистополь. Елабуга. Ташкент. Алма-Ата

Фадеев, как пишет Тарасенков в одном из писем, сел на трамвай и поехал на фронт. Эта замечательная деталь есть в знаменитом фильме об обороне Ленинграда “Два бойца”, который снимался в Ташкенте, там был такой титр: “Линия фронта проходила в конце трамвайного пути”.

Маргарита поехала к матери и дочке на Каму. Проезжала через Чистополь и Елабугу. Когда она вернулась в Москву с Камы, в Москве уже была семья Фадеева, и их отношения постепенно сходили на нет.

Мария Белкина вспоминала, что когда в конце 1942 года оказалась в Москве, прилетев из Ташкента, у нее не было карточек:

Я голодная, ни карточек, ни прописки. Маргарита знает, что я живу у домработницы.

– Ты не можешь сейчас ко мне приехать, – сказала она. – Меня грузины пригласили в “Москву” на ужин. Приходи ко мне и съешь суп.

Она уверена была, что ее накормят. Я поехала и съела ее суп. Оказалось, что ее там не кормили, а просто поговорили; так она и осталась голодной [170].

Оказалось, что Алигер ждет ребенка от Фадеева. Беременная, она выезжала на линию фронта, не боясь, что убьют. Личная перспектива была для нее настолько ужасной, что ей вдруг стало все равно. И все-таки в 1943 году у нее родилась девочка, которую она назвала Машей.

Фадеев вернулся в семью.

Милая Рита! – писал он ей в записке. – Гости быстро разошлись, и у меня была в полном моем распоряжении вся ночь – оставляю письмо у Павлика, как ты просила.

Я должен сейчас ехать, во что бы то ни стало, и буду в городе во вторник 12-го. Милый дружок, я ничего не могу ответить тебе сейчас, но я привезу тебе ответ: не бойся, я не буду мучить тебя больше, чем я это уже сделал на земле, но мы должны все сказать друг другу – было бы нехорошо тоже перед Богом, если бы чего-то не договорили в таком глубоком душевном деле, как наши отношения и все что с ними связано. Поэтому я тебе отвечу и оставлю письмо либо у Павлика, либо передам тебе на квартиру[171].

Фадеев в это время пишет военный роман в духе образцов соцреализма – “Молодую гвардию”. Слово “Бог” в записке – не фигура речи. Они слишком много пережили, оказываясь на фронте, и понимали жизнь уже иначе, чем в 1930-е годы.

Летом, в июне, у Павла Антокольского погиб 18-летний сын Володя. Он только-только выехал из училища летчиков из Средней Азии на фронт и очень скоро был убит. Отец проводил его 10 июня с Киевского вокзала, около часа они гуляли по городу, Володя волновался за отца, за его жизнь в военной Москве. 6 июля его убили в бою.