Ноги из глины

– То, что у него был как минимум один враг, и так очевидно, правда?

– Он очень славный старичок… был, – сказал Моркоу. – Почти не выходил из дома. Всё время сидит… сидел над книгами. Очень увлекался религией. То есть религиями, самыми разными. Он их изучал. Чудаковатый, но совершенно безобидный. Зачем кому-то его убивать? И господина Хопкинсона? Кому помешали два ни в чем не повинных старика?

Ваймс вернул ему Боевой Батон.

– Это нам и нужно выяснить. Констебль Ангва, взгляни-ка на это. Поработай в паре… да, в паре с капралом Шельмой Задранцем, – сказал он. – Он уже кое в чем продвинулся. Задранец, Ангва тоже из Убервальда. Может, у вас есть общие друзья и все такое.

Моркоу жизнерадостно кивнул. Лицо Ангвы сделалось каменным.

– О, х’драк г’хар д’Стража, Пр’хн’дей, – сказал Моркоу. – Х’х Ангва т’констебль… Ангва г’хар, б’хк баргр’а Пр’хн’дей кад’к[10]…

Ангва сосредоточилась.

– Грр’дакк д’буз’драк… – выдавила она.

Моркоу рассмеялся.

– Ты только что сказала: «Какая милая кирка, очень женственная!»

Шельма уставился на Ангву, которая в ответ пробормотала:

– Ну, тем, кто не питался с детства гравием, трудно выучить гномий…

Шельма еще несколько мгновений на нее таращился.

– Э… спасибо, – наконец произнес он. – М-м-м…

Я, пожалуй, пойду, приберусь в лаборатории.

– А что насчет лорда Витинари?

– Я поручил это своему лучшему человеку, – сказал Ваймс. – Верному, надежному, знающему тут все ходы и выходы как свои пять пальцев. Другими словами, я сам этим займусь.

Надежда, вспыхнувшая было в глазах Моркоу, сменилась обидой и удивлением.

– Вы не хотите, чтобы я помог? Я мог бы…

– Нет. Ты уж прости старика. Я хочу, чтобы ты отправился в штаб-квартиру и занялся делом.

– Каким делом?

– Каким угодно! На месте разберешься. Можно поперекладывать бумажки. Или составить новое расписание дежурств. Поори на людей! Почитай рапорты!

Моркоу отдал честь.

– Есть, командор Ваймс.

– Вот и ладно. Ну, ступайте.

«И, если что-то случится с Витинари, – добавил про себя Ваймс, когда удрученный Моркоу вышел из комнаты, – никто не сможет сказать, что ты в это время был с ним рядом».

Решетчатое окошко в воротах Королевской геральдической палаты щелкнуло и открылось под аккомпанемент приглушенного рева и рычания.

– Да? – спросил голос. – Чего тебе надобно?

– Я капрал Шноббс, – сказал Шнобби.

К решетке прислонился глаз. Ему во всем своем блеске и нищете предстала та необъяснимая ошибка природы, которую именовали капралом Шноббсом.

– Ты бабуин, что ли? Мы как раз посылали за бабуином, чтобы…

– Нет. Я пришел по поводу этого… как его… гербария.

– По поводу герба? Ты? – спросил голос. В его интонации слышался недвусмысленный намек на то, что существуют разные степени знатности, от короля до простолюдина, но для капрала Шноббса, возможно, потребуется ввести новую степень – чернее черни.

– Мне сказали прийти, – жалко протянул Шнобби. – Сказали, тут как-то замешано мое колечко.

– Отправляйся-ка кругом, через черный ход, – сказал голос.

Шельма возился с самодельным оборудованием, которое он расставил в уборной, когда какой-то звук заставил его обернуться. К дверному косяку прислонилась Ангва.

– Что такое? – спросил он.

– Ничего. Я просто решила сказать: не волнуйся, я никому не скажу, если ты не захочешь.

– Не понимаю, о чем ты!

– А вот и неправда.

Шельма выронил пробирку и обмяк на сиденье.

– Как ты догадалась? – спросил он. – Даже другие гномы не замечают! Я ведь так осторожничаю!

– Давай просто сойдемся на том… что у меня особое чутье, – ответила Ангва, глядя, как Шельма рассеянно протирает мензурку. – Не понимаю, почему ты так расстраиваешься. Я думала, для гномов между мужчинами и женщинами все равно нет особой разницы. Половина гномов, которых мы сюда приводим по статье номер двадцать три, женщины, я это точно знаю, и они всегда самые неуемные…

– Что за статья номер двадцать три?

– «Нападение в пьяном виде с попыткой отрубить ноги топором», – сказала Ангва. – Проще их пронумеровать, чем каждый раз записывать название. Слушай, в городе полно женщин, которые были бы рады жить по гномьим обычаям. Ну сама посуди, какой у них выбор? Стать трактирщицей, белошвейкой или чьей-то женой. В то время как вы можете делать все то же, что и мужчины…

– Только то же, что и мужчины, – поправила Шельма.

Ангва помолчала.

– Ох, – сказала она наконец. – Ясно. Угу. Понимаю. Знакомая песня.

– Я даже не могу удержать в руках топор! – пожаловалась Шельма. – Я боюсь влезать в драку! Мне надоели дурацкие песни про золото! И пиво я ненавижу! Я даже не умею пить по-гномьи! Когда я пытаюсь опрокинуть кружку пива, я ее опрокидываю на пол.

– Да, не так-то это просто, – согласилась Ангва.

– Недавно я видела, как какая-то девушка шла по улице, а ей вслед свистели! И вы можете носить платья! Разноцветные!

– О боги. – Ангва с трудом сдержала улыбку. – И как давно женщины-гномки из-за этого переживают? Мне казалось, они всем довольны…

– Легко быть всем довольной, когда не знаешь другой жизни, – с горечью в голосе сказала Шельма. – И кольчужные трусы сойдут, если ты никогда не слышала о кружавчатых!