Ноготки

Утром я сдала смену и отправилась отсыпаться в свою комнату. День обещал быть солнечным и безветренным. «Надеюсь, что гости приедут с рыбалки довольными», – думала я, жмуря глаза от ярких лучей. Хотя, принимать эту ораву, из сорока человек, мне не предстоит. И это радовало.

От дум меня отвлек бегущий навстречу, по расчищенной от снега дорожке, человек. Я посторонилась пропустить бегуна, но тот, неожиданно остановился передо мной.

– Доброе утро, – он тяжело дышал, а его разгоряченное тело, даже сквозь одежду источало жар.

– Обычно к нам приезжают рыбачить, охотиться, – я кивнула головой в знак приветствия.

– Увы, я не рыбак, – мужчина улыбнулся, и я поняла, что первый раз вижу его улыбку. И еще поняла: мне она очень нравится.

– А, что так?

Матвей Золотов пожал плечами:

– Не мое.

– Конечно, конечно, у вас своя рыбалка, – это была ирония, на грани грубости.

Он нахмурился. Смотрел озадаченно.

Но ругать себя было поздно и «остапа понесло»:

– Это когда рыбка сама насаживается на крючок. Не надо даже напрягаться.

– Вы злая, а я хотел пригласить вас составить мне компанию за завтраком, – он или не понял моих намеков, или еще пытался как-то спасти ситуацию.

И тут я выдала:

– А, с удовольствием. – И торопливо добавила:

– Не боитесь?

– Чего я должен бояться? Вас?

– Ну, вы же сказали, я злая.

– Мне нравится укрощать строптивых.

– Злых?

– Злых и строптивых, – он опять улыбнулся. – Без шуток, Белла.

– А как же Линда? Ревновать не будет? – вопрос соскочил с языка сам собой.

– Линда причем? – его лицо посерьезнело.

Я закусила губы и, молча, ждала продолжения.

– Тогда могу задать встречный вопрос. Как же Матвей? Не ревнуешь?

Это было сказано жестко. Кровь бросилась мне в лицо, а откуда-то изнутри поднялась волна гнева.

– Приятного аппетита. Привет Линде.

– А она о тебе лучшего мнения, – эта реплика прозвучала мне уже в спину. Не оборачиваясь, торопясь, как только могла, я дошла до своего коттеджа, но на крыльце не выдержала, обернулась. Дорожка была пуста.

Две рюмки коньяка подряд на голодный желудок нервы не успокоили, но меня чуть-чуть отпустило и, зажав бутылку в руках, даже не сняв рабочей униформы, завернувшись в плед, я забилась в углу дивана. После пятой меня накрыло.

Жалость к себе, разбуженная алкоголем, вырывалась всхлипами и потоком горячих слез. Это была истерика, состояние не присущее мне, ведь я всегда считала себя сильной, не способной на такие срывы. Но как стало ясно, и у сильных, тоже есть свой предел.

12

Телефон надрывался, давя на перепонки и мозг. Я пошарила рукой, нашла трубку и нажала отбой. Но кто-то оказался очень настойчивым.

– Да, – голос немного хрипел, во рту, будто всю ночь, делали свои дела кошки.

– Только не говори, что с тобой снова что-то приключилось! – Алка шумно дышала и кряхтела и я догадалась, что она в фитнесе.

– Нормально все, с чего ты взяла.

Скинув плед, я пошаркала к зеркалу.

– Ужас, – эмоция вырвалась сама собой. В зеркале отражалось опухшее, в ореоле взлохмаченной шевелюры, с размазанной тушью под глазами и щекам лицо.

– Что, любуешься на себя?

– Откуда ты знаешь? – меня удивила проницательность Алки.

– Ну да, это же не ты звонила мне утром, ревела и несла несусветную чушь.

– Алка, прости, – мне стало стыдно. Я вспомнила.

– Да ладно. Просто я так ничего толком и не поняла. А ты вообще, сколько выпила?

Пустая бутылка валялась у дивана. Ее вид вызвал в животе спазмы.

– Кажется, пол-литра – выдавила я из себя, еле сдерживая приступ тошноты.

– Пол-литра чего? – уточнила она.

– Пять звезд.

– Знаешь, – нравоучительно заметила подруга, – вот этим горю не поможешь, если есть проблемы надо их решать на трезвую голову.

– Алка, да знаю я!

– Какого хрена ты знаешь! – Левандовская завелась. – Если будешь так бухать, сопьешься. Кто тебе дочь отдаст, алкоголичке! И вообще, давай завязывай там с мужиками крутить.

– Какие мужики? Ты что?

– Какие музики, ты сто-о, – передразнила она. – Обыкновенные.

Мне стало стыдно.

– Что стыдно? – угадала опять она.

– Алка, я больше не буду.

– Смотри у меня!

Мы поговорили еще, но ничего существенного о Кире она не сказала. Антон практически прекратил общаться с мужем Алки вне работы, а значит и с Алкой тоже. Пару раз она встречала Снежанку и Киру в магазинах, но эта тварь, заграбаставшая мою жизнь, и мою семью, не захотела даже разговаривать.

Голова болела, напоминая о вчерашнем, и я выпила обезболивающее. Через некоторое время полегчало и сразу захотелось есть. Ничего не поделаешь, придется спускаться в общую комнату, и показать себя во всей красе.

Внизу никого не было. Я порылась в холодильнике, и нашла там замороженную прозапас лазанью. Это было именно то, что требовал мой желудок – горяченького и остренького. Можно было конечно сделать заказ в ресторане, сегодня там точно была уха, но пришлось бы ждать доставку, а мой организм просто умирал с голоду.

Сложив разогретую еду на поднос, и радуясь, что никого не встретила, я направилась в сторону своей комнаты, но на этом везение мое кончилось, открылась входная дверь.

– Белла!