Ноябрьский дождь

   Канзаки лежала на прежнем месте, моргая слезящимися глазами и морщась от дождя. Жизнь улетучивалась из избитого тела с каждым вздохом. Глубокая рана под грудью истекала кровью, разрисовывавшей одежду красным. Дышать становилось все тяжелее. Темное небо пред глазами сгущалось в красках и грозило обернуться одной сплошной черной вуалью. Финальным занавесом.

   Как обидно. Все-таки конец. После такого-то выхода неожиданного спасителя.

   Рядом с суровым пыхтением кто-то шлепал по лужам. Сэм Ватанабэ умудрился сесть и, судорожно икнув, уставился на девушку. После чего, не говоря ни слова, принялся перемещаться к ней на четвереньках. Мегуми услышала, как нечто большое зашуршало сбоку.

   - Ну, как мы себя сегодня чувствуем? - надтреснутым голосом спросил толстяк.

   Канзаки не ответила. Стекленеющий взгляд остановился на набухшей водой бородке Сэма. Господи боже, неужели она умрет, сопровождаемая его плоскими остротами? Ну просто чудесно!

   А Ватанабэ тем временем поднялся на колени и размял плечи. После чего пару раз сжал свои могучие кулаки, разжал их и растопырил пальцы. Мощные лопатообразные ладони легли девушке на живот, все еще оголенный. Сэм вновь нагнулся, склоняясь над лицом Мегуми. Широкий выпуклый лоб коснулся ее лба.

   Вдруг, как будто кто-то вынул пробку из памяти, вспомнился Токио. Вспомнилось ее раненое плечо. И то, как Ватанабэ справился с болью. И, конечно, то, что после боя раны не было. Мегуми ведь совершенно забыла. А сейчас от мужских ладоней по организму разливалось тепло. Уютное такое мягкое тепло. Оно обволакивало сломанные ребра и утихомиривало их стенания, ласково подталкивало ушибы и разгоняло гематомы. От живота теплая волна докатилась и до груди. Почти сразу исчезло ощущение проникающего в рану холода. А тепло все поднималось и поднималось. Шли секунды, смерть отступала. Лоб Сэма, касавшийся ее, нагрелся и тяжело давил.

   - Канзаки, - неожиданно сказал Ватанабэ. - Сразу меня не убивай.

   И мужчина, к вящему удивлению девушки, отстранился. Только для того, чтобы вновь придвинуться и прикоснуться своими губами к ее губам. Глаза Канзаки распахнулись, а тепло внутри сразу же обратилось в палящий жар. Свирепое пламя прорывалось от самых губ куда-то в далекие глубины, сметая все, от кровоточащей раны до малейших синяков. Теперь уже и сама Мегуми нагрелась до такой степени, что пара дождевых капель, упавших на кожу, тут же испарились.

   Действо продлилось около тридцати секунд. За это время опухшее лицо Канзаки успело обрести нормальную форму, ссадина на щеке пропала без следа, а под свитером исчезла зияющая рана. Ребра больше не беспокоили, легкие дышали. Ватанабэ оторвался от ее губ. И тут же ожившая рука взвилась в воздух. Медленно и неуклюже, обессилено. Однако хлопок пощечины вышел на редкость громким.

   - Предупреждать же... надо, - тяжеловесным шепотом произнесла Канзаки.

   - Я и предупредил, - сварливо отозвался Сэм. И, не стесняясь, уселся рядом, скрестив ноги по-турецки. - Как самочувствие?

   - Я жива, - ответила Мегуми. - Только ощущение такое, будто сверху положили три слоя асфальта.

   - Это пройдет. Я мобилизовал и свою, и твою энергию на лечение ран. Отдохнешь - восстановишься.

   - Надеюсь...

   Повисла очередная неловкая пауза. Сэм помассировал макушку. Ее, как обычно, ломило после манипуляций со всякой там ерундой. Хотелось есть, спать, эротический массаж и в тепло с сухостью. Он полез за пазуху и извлек оттуда крохотный серебристый пакетик. Надорвал его и вынул на свет божий длинную коричневую сигару. Вставил ее в рот и полез за зажигалкой, но на полпути вспомнил, что вокруг, вообще-то, льет дождь. Чертыхнулся и убрал сигару во внутренний карман.

   В голове раздался сигнал вызова.

   - Ватанабэ! - рявкнул с сильным акцентом Мастер. - Полиция уже подъезжает, и мы с ней.

   - Вовремя, аж жуть, - внутренне фыркнул толстяк. - Идите, подбирайте останки Греты. Во внутреннем дворике.

   - Греты? Это была Грета фон...

   - Фон, фон.

   - Ладно, - англичанин говорил с привычной сдержанностью, но все же улавливались в голосе нотки раздражения. - Так ты пояснишь, за каким чертом устроил очередной спектакль с шумом и лицедейством?

   - Не-а, не объясню. Шефу объясню.

   - Как будто я сомневался... Сиди на месте, сейчас мы тебя заберем.

   - А вот и не угадал.

   - Чего?

   - Я в отпуске.

   - Ватанабэ, всему на свете есть предел, даже моему терпению. Какой, к чертям, отпуск? Тут такое...

   - Завтра я сам приду.

   Сэм поднес к лицу руку и неспешно снял очки. Сложил их и аккуратно опустил на бетон линзами вверх. Поморгал уставшими глазами, потер переносицу. Без черных бельм физиономия толстяка сразу стала заметно мягче.

   - Оставляю тебе запись. На ней все. Вместо моих показаний.

   - Н-да... Предусмотрительная ты сволочь.

   - Я просто ленивый.

   Связь прервалась. Сэм повел намокшими плечами. Канзаки уже приняла сидячее положение и, сильно сутулясь, рассматривала окровавленный свитер.

   - А ведь ты не дойдешь сама, - изрек Ватанабэ, заставив девушку поднять усталые глаза.

   - Не знаю... Наверное, - тихо ответила Мегуми.