Noir

— Все вещдоки по делу убитой. — Я назвал имя секретарши Робишо, всплывшее в памяти словно само собой. — Одежду и личные вещи подозреваемого. И оружие не забудь.

Одноглазый поднялся на ноги и проковылял за стойку, отделявшую собственно хранилище от остальной комнаты. Он недолго возился по ту сторону и вскоре выложил передо мной бумажный пакет с одеждой, перевязанный бечевой, поставил туфли и положил кобуру с пистолетом и запасными магазинами. Патроны лежали в отдельной коробке.

— Орудие убийства? — спросил я.

— Не сдавали, — пожал плечами вахтёр. — Всё, что было, принёс. Только ты в книге распишись за получение.

Вот же душа канцелярская — к нему человек с того света пришёл, а он ему книгу учёта вещдоков под нос суёт. Некоторые люди просто неисправимы. Я не стал спорить и честно расписался за то, что взял.

Первым делом я набил магазины патронами и выразительно положил заряженный «Мастерсон-Нольт» между вахтёром и массивным телефонным аппаратом. Сам же встал так, чтобы одноглазый не смог дотянуться до тревожной кнопки. Хотя все эти предосторожности были излишни, вахтёр уже сдался на милость обстоятельств. Он покорно сидел на своём табурете по ту сторону стойки и глядел в пол.

Надевать брюки без исподнего и туфли без носков не особенно приятно, но ничего не поделаешь. Прежде чем сунуть бумажник во внутренний карман пиджака, проверил, сколько там денег. Оказалось, полицейские не позарились на мои кроны — вряд ли они оставили бы столько, а сильно больше у меня денег быть не могло.

— Ну бывай, приятель, — усмехнулся я вахтёру, поднявшему голову на звук моего голоса. — И извини, понимаю, что за порчу казённого имущества тебе влетит по первое число, но так просто я тебя тут оставить не могу.

— Какого имущества… — не понял вахтёр, но тут же вздрогнул, когда я обрушил рукоятку пистолета на тревожную кнопку. Пластик обода раскололся, и я легко выдернул её, оборвав провод. С телефоном поступил столь же варварски, выдрав кабель, соединяющий трубку с аппаратом.

— Этого самого, — кивнул я на раскуроченную технику и вышел из комнаты хранения вещественных доказательств.

Запасной выход из участка я обнаружил, ещё когда ковылял из морга за своими вещами. Он запирался изнутри на засов, никаких замков не было и в помине. Так что участок я покинул никем не замеченный. Конечно, придя в себя, одноглазый вахтёр помчится на пост охраны докладывать о моём визите, но я к тому времени рассчитывал быть уже далеко.

И первый вопрос, вставший передо мной в полный рост, как только я отошёл на добрую сотню шагов от участка, — куда мне податься? На квартиру идти глупо, если там и не ждёт засада, раз пока меня считают мёртвым, то первым делом заявятся искать меня, как только узнают, что это не так. Баул мой точно конфисковали, так что делать мне дома совершенно точно нечего. В любимом кабачке на углу Орудийной и Кота-рыболова флики[11] будут раньше, чем я туда доберусь. Скорее всего, детектив Тибо или более серьёзные люди, что должны были прийти по мою душу, имеют полное досье на меня, а значит, в тех местах, где меня хорошо знают, появляться точно нельзя.

Я совершенно не представлял, куда идти, и просто шагал по ночным улицам родного урба, лишь бы убраться подальше от участка. Шёл куда глаза глядят. То и дело мне попадалась тень громадной пушки, всё сильнее накрывающая кварталы. Строят её, строят, опор на улицах понатыкали, снесли чьи-то дома, а для чего — непонятно. Неужели кто-то в главном штабе артиллерийских войск решил отсюда грозить альбийцам? Останавливаться в строительстве никто не собирался, и какой длины в итоге будет ствол у сверхорудия, я даже боялся себе представить.

Сам того не заметив, я забрёл в «слепую зону». Веерные отключения электричества уже давно не были редкостью. Муниципалитет объяснял их коренной перестройкой энергосистемы урба, но никаких сроков прекращения отключений никто сообщить не мог. Вообще странная история: строят новые электростанции якобы для того, чтобы протянуть провода в анклавы за стенами урба, где действительно свет горел далеко не в каждом богатом доме. А электричества пока лишаются городские жители, что только усиливает неприязнь к «землекопам», живущим по ту сторону стен. Ответная, само собой, тоже растёт.

Конечно, богатых районов веерные отключения никак не коснулись, но в этом-то как раз никто не сомневался. Живущие выше по склону холма господа не привыкли ужинать при свечах. Их и так раздражает мозолящий глаза ствол сверхорудия, а уж отключения электричества они восприняли бы как самое настоящее оскорбление.