Нокаут

Слова Полины подействовали, как ушат холодной воды. Хуже — точно азотом его окатили. Он стоял в метре от неё, — растерянной, готовой вот-вот снова расплакаться, наверняка, погруженная в воспоминания, в те счастливые дни, когда её СЕРЕЖА ей говорил между страстными поцелуями: «Мышка…»

И он — по-прежнему голый и готовый сейчас же сорваться, найти Баранова и порвать того на части.

Но иногда слова отрезвляют.

Алексей, чувствуя, как внутри всё каменеет, сдвигается, точнее, возвращается всё на место, медленно кивнул, протягивая Полине телефон. Та моргнула и взяла возвращенную вещь. Шалый же с колотящимся сердцем согнулся и поднял боксеры с трусами. Хорош стоять с членом. Пошалили и будет.

— Лёша…

— Отвечать будешь? — он уже полностью себя контролировал. Голос, жесты. Всё.

Полина охватила себя за плечи и растерянно посмотрела на Алексея.

— Извини, я…

— Тебе не о чем извиняться, — бесцеремонно оборвал её Шалый. — И прежде чем ты снова заведешь разговор о том, что тебе необходимо избавиться от твоего Баранова, подумай хорошенько — а оно тебе надо? Избавляться от него? Может, лучше помириться? Мир да любовь? Семейная счастливая жизнь, а, Поля?

Пока он говорил, девушка молчала, кусая губы. В отличии от него, она его не перебивала. Выслушала.

А потом развернулась, намереваясь уйти.

Но не тут-то было.

Алексей остановил её, схватив за предплечье.

— Может, хватит бегать? А успокоишься и поговорим. По нормальному. И ты мне, бестолочи, объяснишь, почему мне нельзя называть сукой парня, что избил до полусмерти свою девушку.

— Он был под наркотиками… У него были галлюцинации…Он думал, что я противник, и они на ринге…

— Поля, — теперь в голосе Шалова прорезался металл. Если бы с ним разговаривал мужчина, он бы услышал и угрожающие предупреждающие нотки. — Я всё знаю. Всю вашу историю. Знаю, что случилось год назад. И про наркотики тоже. Про то, что хотели убрать твоего Баранова. Дискредитировать. Его подставили по полной. Я ВСЁ знаю! Поэтому не надо мне его здесь и сейчас оправдать! Он знал, куда лез. Где большие деньги, там большие интриги. Поэтому… не надо.

— Сережа… Он — хороший…Он…он — не подонок.

В ту секунду Шалый готов был всё послать куда подальше. И девочку Полину в том числе.

Он смотрел на неё дрожащую в его руках и спрашивал себя — насколько ты, Шалый, встрял? По самое не хочу или есть ещё вариант выбраться?

— Не подонок…,- рык. — Хорошо… Допустим, я с тобой соглашусь, Полина. Допустим… Тогда скажи мне, пожалуйста, вот что. Предположим, будет у тебя дочь, которой, кстати, ты уже вполне могла забеременеть! — он не мог не заметить, что лицо Полины стало почти серым. Но продолжил без колебаний: — И не дай Бог с ней такое… Избиение. Сломанные кости. Порезанная грудь. Сотрясение мозга. Маточное кровотечение. Как ты назовешь человека, поднявшего на ТВОЮ дочь руку? И будешь ли разбираться, что произошло…

Молчание.

Ожидаемое.

Иногда стоит произнести жестокие слова вслух, чтобы мозги вправить. Лишить ложных иллюзий, что не отпускали и по-прежнему терзали душу.

— Я не буду. Это тебе точно говорю. И если буду в силе, то сделаю всё, чтобы та су…, - он сознательно оборвал себя. — Чтобы бывший парень и на километр к ней не приблизился, кем бы он там не был. Хорошим или плохим. Оступившимся или зарвавшимся. Мне будет плевать. Потому что тронули мою кровинку. Мою семью. И ещё… Когда молодой юноша, даже мальчик, принимает решение серьезно заниматься спортом — боксом, дзюдо, тхэквондо, да без разницы! — он берет на себя ответственность. Он четко должен понимать, что один удар может решить его судьбу. Посмотри интернет. Почитай. Сколько случаев, когда чемпионы в уличных драках убивали парней? У них удар поставлен. Они знают слабые места. Их учат бить. Бить так, чтобы противник не встал, не поднялся. А ты… А ты — девочка. Ты чудом осталась жива. Я всё сказал.

Шалый отпустил руку Полины, подхватил футболку и вышел в коридор, где быстро обулся и дальше на лестничную площадку, плотно закрыв за собой дверь.

Лестничные пролеты пробежал, прыгая через несколько ступеней. Перед глазами стояла кровавая пелена. Ему необходимо было на свежий воздух, а ещё необходимо было оставить Полину одну. Вернее, отгородить её от себя, потому что сейчас он был не в том состоянии, чтобы и дальше вести разговоры за жизнь да смотреть в её глаза, в которых видел не своё отображение.

На улице заметно похолодало, чувствовалось приближение осени. Алексей вышел без ветровки, что сейчас было ему на руку. Остынет.

У подъезда никого не было, и он опустился на скамью.

Паскудство.

На душе бесновались черти.

Сцепив руки в замок, Алексей подался корпусом вперед.

Уходить от Полины не стоило — однозначно. Но и оставаться с ней оказалось сейчас выше его сил. Наорал бы по любому и наговорил кучу гадостей. Сгонять в магазин за водкой? Хотелось напиться. Представив, как он будет догоняться, сидя в автомобиле, Шалый скривился. Хорош защитник ничего не скажешь.

Кстати…. Не позвонить ли Беркуту и на него злость не сорвать? Какого лешего он втянул его в эту историю.