Нокаут

Я неделю ни с кем не общался. Только с Оливером, и то. Он не лез с расспросами и попросил Габи не трогать меня. Разве что от души поржал над моей ссадиной на губе от хука Сиенны. Про свои почти синие яйца я ему не рассказал. Всё-таки авторитет давит, сами понимаете.

— Да, Оливер отличный парень и не чешет языком, — вяло улыбнулся я и Джастин рассмеялся.

— Если бы ты знал, как я счастлив слышать подобное от тебя в его адрес. Он и впрямь охренительный красавчик, — произнёс он, сев напротив меня и положив нам по ложке для его пасты. Затем посмотрел на меня и взволнованно спросил: — Что случилось, мужик? На тебе лица нет.

Поднял на него уставший взгляд и на одном дыхании выложил ему всё. И про три дня совместной жизни, и про её папашу с Дюком, и про наши непонятные отношения, и про работу Сиенны с приватом, и про свои мысли, и про аборт. Джастин внимательно слушал меня, попивая кофе. На теме аборта его лицо вытянулось от шока и недоумения.

— Так вот значит зачем она тогда в зал приходила?! И она слышала наш диалог?! — изумлённо выпалил Джастин, и я обречённо кивнул.

— Да. Судя по всему, от начала и до конца.

— Твою ж мать… Девочка пришла поделиться с тобой своими переживаниями, а услышала, что ты ничего от неё не хочешь, — покачав головой, раздосадовано заключил он.

Я замер.

— То есть ты хочешь сказать, что это я виноват в её аборте?! Не скажи я этого, всё было бы иначе?! — подняв глаза, с напором уточнил у него.

Джастин пожал плечами.

— Кто знает… Я не имею права винить тебя или её. Скажем так, сложились обстоятельства не в вашу пользу и вот результат. Однако она сделала тогда шаг навстречу тебе и пришла в зал. Возможно, хотела услышать твоё мнение. Возможно, ей стало страшно. Не знаю, но вид у неё в тот день и впрямь был нездоровым. Она даже не кричала на меня! Она была уставшая, бледная и словно потерянная. Теперь мне становится очевидно почему… — с грустью констатировал Джастин, и я почувствовал себя оленем года.

Серьёзно!

Я целую неделю жевал это дерьмо, но так и не додумался до того, что вообще-то, мать его, я тоже виноват в этом грёбаном аборте! И ничуть не меньше Сиенны. Она услышала то, что любого человека сможет подкосить или привести к неправильному заключению. Я ведь тогда сам сторонился её, хотя на самом деле больше всего на свете хотел быть рядом! Ну и кто мне после этого скажет, что я мудрый?!

Я. Мать. Его. Олень.

А если быть взрослым мужиком, то стоит признать — я мог не кончать в неё и ничего бы тогда не было.

— Твою мать, я тогда ясно выразился, что она мне не нужна… А она пришла ко мне с моим малышом в своём животе, — прохрипел я и обессиленно опустил голову.

— Скажу одну из твоих любимых фраз: не нагнетай. Ты испугался своих чувств, Диего. Мы все видели, что она тебе понравилась. Мы все заметили, как ты начал меняться и даже твой взгляд стал мягче. Камон, ты пустил её за руль своей тачки! На гонке! С Трэвисом! — засмеялся Джастин, подняв вверх ложку. — А насчёт твоей бешеной Бунтарки, она хорошая девочка, Диего. И я больше, чем уверен, что она не собиралась шантажировать тебя своим положением или манипулировать тобой. Она просто не из числа девушек, которые специально беременеют, чтобы использовать потом ребёнка как разменную монету. Ты же сам говорил, что она ходячая проблема. Значит и беременность явно была незапланированной и неожиданной для неё. А услышав твои слова, она наверняка решила, что осталась одна с ним. Что ей было делать?! Навязываться тебе?! Она явно не из таких. Просить и умолять?! Тоже не по адресу.

— Но ведь твоя Мишель в своё время не сделала аборт. А ей было всего пятнадцать! — заметил я, посмотрев ему в глаза.

Джастин робко улыбнулся и кивнул.

— Не сделала. Но они разные. Мы все разные. И пусть они обе не из богатых семей, однако у Мишель была её мама, которая ей помогала. А у Сиенны кто?! От кого ей ждать помощи?!

Я обречённо вздохнул и откинулся на спинку стула. Он прав.

Сиенна одна на всём белом свете. Ещё и я так подставил её. Вот же чёрт…

— Я олень, Джастин, — озвучил я истинную правду.

— Приятно познакомиться, — тихо засмеялся он, но затем спросил серьёзным тоном: — Что бы ты сделал, если бы вы тогда всё-таки поговорили? Отговорил бы от аборта? Воспитывал бы ребёнка? Женился бы на ней? Или стал бы приходящим на выходные отцом?

Охренительные вопросы.

— Отговорил бы, воспитывал, насчёт жениться пока не знаю, никаких приходящих отцов. Наверное, забрал бы к себе и наглаживал её живот, — рассуждал я, смотря на свою кружку и представляя себе эту картину, от которой горечь подкатила к горлу.

Джастин вздохнул и что-то пробормотал себе под нос. Ребёнок не виноват, что мы два оленя, которые в XXI веке забыли значение слова «предохранение» и потеряли голову.

— Не кори себя. Ты понятия не имел, что она была беременна.