Нокаут на шестой минуте

— Ты знаешь, что надо делать, когда кажется, — перебил его Б. А. и снова пустил фильм. Ричардсон не понял плана атаки и не успел поставить заслон бегущему крайнему линейному. Главный тренер молча прокрутил эпизод пять раз. Тишина была мучительной.

Мне нечего было беспокоиться в первой половине фильма, потому что меня выпустили на поле только в четвертом периоде.

Б. А. придерживался мнения, что во время просмотра нужно отмечать только ошибки, а «за хорошую игру нам платят». Он также считал, что игроки «должны знать, кто подвел команду» во время матча.

Мой перехват мяча в прыжке прошел почти незамеченным, хотя некоторые из игроков не удержались от вздоха восхищения. Я покоился на облаке удовлетворения собой, фильм почти уже кончился, когда от голоса Б. А. все внутренности у меня свело вдруг.

— Эллиот, — сказал он негромко. — Погляди-ка.

Мы наклонились, готовясь к атаке крылом. Я стоял в двух ярдах от правого края. Мне нужно было поставить заслон крайнему линейному и дать возможность Энди Кроуфорду обойти его с внутренней стороны.

— Ты даешь ему возможность выбрать позицию, — прокомментировал тренер мои перемещения и стойку возле огромного линейного, намеревавшегося достать Энди. Я стоял почти выпрямившись. Это было опасно.

— Видишь, что происходит, когда начинается звездная болезнь, — холодно заметил Б. А.

Я позволил линейному подойти слишком близко, он схватил меня за щитки на плечах и стал толкать перед собой, прикрываясь и ожидая нужного момента, и когда Кроуфорд попытался обойти его, гигант-линейный оторвал меня от земли и телом моим сбил Энди. Это было унизительным зрелищем. Глядя, как противник размахивает мною, словно бейсбольной битой, весь зал покатывался от хохота.

— Я не вижу ничего смешного, — холодный голос Б. А. восстановил тишину. — Подобная глупость может стоить нам чемпионского звания. И десятков тысяч долларов.

Он прокрутил сцену пять раз. Она начала походить на отрывок из балаганного спектакля.

Просмотр фильмов завершился, и в зале зажегся свет.

— Теперь, — Б. А. вышел вперед и повернулся к нам, — внимание! Всем быть на поле в трусах и шлемах. Разминка и силовые упражнения через десять минут. Сталлмон, останься, я хочу поговорить с тобой.

Мы пошли к своим шкафчикам, а Сталлмон, полузащитник, игравший в команде третий год, остался сидеть.

В раздевалке заведующий снаряжением очищал шкафчик Сталлмона. Мы молча переглянулись.

— Карта и сэндвич на дорогу, — пробормотал кто-то едва слышно.

Когда мы вернемся в раздевалку после тренировки, Сталлмона уже не будет.

— Приготовились… Начали! Раз… два… три…

Двадцать лиц налились кровью от напряжения (точнее, девятнадцать — я притворялся). Команда принялась за парные упражнения. Процедура была простой: десять секунд упора или тяги с преодолением сопротивления, чтобы истощить отдельные группы мышц, затем еще десять секунд движений для укрепления мышц. Всего было пятнадцать различных упражнений. Подобная разминка использовалась перед тренировками во многих командах национальной футбольной лиги.

— Восемь… девять… десять… закончили!

Максвелл отпустил канат, и я, изображая, что напрягаюсь изо всех сил, начал проделывать серию движений. Мы с Максвеллом на разминках и тренировках чаще всего были партнерами и давали друг другу возможность сачкануть, лишь делая вид, что затрачиваем огромные усилия.

Раньше Б. А. использовал другую систему разминки и укрепления мышц. Мы работали с тяжестями и глотали кучу разных витаминов и стероидных препаратов для наращивания мышечной массы. Но после того как у двоих игроков обнаружили камни в почках, а третий начал мочиться кровью, тренер отказался от этой системы.

— Следующее положение. Приготовились… Начали! Раз… два… три…

Мы с Максвеллом сдерживали дыхание, отчего кровь приливала к лицам, со стороны казалось, что мы вот-вот лопнем от напряжения. Когда эта часть разминки завершилась, мы даже не вспотели.

Затем были гимнастические упражнения. Затем перебрасывание мячей ногами и несколько ускорений. Тренировка во вторник была короткой. Ее целью было размять и разогреть мышцы после воскресного матча. Завершалась тренировка отработкой пасов и их приемом для защитников и игроков второй линии, тогда как линейные занимались постановкой заслонов. Мне доставляло удовольствие получать пасы, и я до изнеможения работал над пробежками с мячом.

— Прорыв направо. Внутренняя атака. На счет два…

Я подбежал к пятнадцатиярдовой линии, стараясь не смотреть на то место, где мяч должен опуститься мне в руки.

— Четыре, три. — Максвелл называл воображаемое расположение защитной линии.

Я предпочитал широкое поле зрения более быстрому старту с трех точек и стоял выпрямившись.

— Раз… два…

Я сорвался с линии, глядя защитнику прямо в глаза и уклоняясь вправо, стараясь заставить его защищать свою позицию, перемещаясь вместе со мной. Он поддался на мой финт и сделал пару шагов к боковой линии.

Три, четыре, пять шагов. Я продолжал смещаться, он отступал и двигался к краю поля.