Нокаут на шестой минуте

Это был простой маневр по центру. Джо-Боб почти сразу выскочил в аут. Мы отступили на пять ярдов.

— Джо-Боб, паршивый ублюдок, ты умеешь считать?

— Тебя забыл спросить, Шмидт. Кто-то умер, и ты стал начальником?

— Еще раз говорю, кретины, заткнитесь, — завопил Максвелл.

Футболисты замолчали. Максвелл обвел взглядом их грязные, потные лица. Рана на переносице Джо-Боба снова открылась, и по щекам текла кровь. Казалось, он плачет кровавыми слезами.

— О’кей. Направо под защитника. На счет три.

Максвелл планировал боковой пас между двумя защитниками за линией схватки. Мы начали его со своей половины, и главную роль играл наш защитник, ставящий заслон Дайеру, их крайнему в защите. Дайер миновал заслон и уложил Кроуфорда. Мы потеряли еще два ярда.

— Что здесь происходит?! — крикнул Энди, поднимаясь на ноги и поправляя шлем, и пошел обратно, выплевывая изо рта траву и глину.

— Извини, Энди.

— Ну, извиню. Нам стало лучше?

— Хватит. Не лезь в бутылку…

— Ладно! — завопил разъяренный Максвелл. — Предупреждаю последний раз.

— Если бы эти недоноски умели играть, — Билл Шмидт, центральный защитник, продолжал свое. Поскольку он был «членом семьи» Конрада Хантера и работал в его фирме во время каникул, Шмидт считал себя чем-то вроде играющего тренера и главным в линиях атаки.

— Заткнись, Шмидт, — приказал Максвелл. — Еще слово, и ты Идешь на скамейку.

— Сам заткнись, — огрызнулся Шмидт, глядя на трехчетвертного зверскими глазами.

Максвелл, пораженный, остановился, посмотрел на Шмидта и покачал головой. Размеренными шагами он подошел к рефери и затем направился к скамейке.

Рефери объявил тайм-аут «Далласа». Игроки поснимали шлемы, чтобы вытереть лица. Делма Хадл широко улыбнулся и поднял большой палец. Внезапно я подумал о том, как странно выглядим мы со стороны. Люди платят по шесть долларов для того, чтобы наблюдать мечущихся в панике и злобе мышей.

Б. А. вышел на поле, навстречу Максвеллу. Ни тот ни другой не смотрели друг на друга. Максвелл отвернулся от тренера. Казалось, он разглядывает табло. Внезапно он повернулся кругом и ткнул пальцем в сторону тренера. Б. А. на мгновение опустил голову, затем кивнул и вернулся на скамейку.

Максвелл подошел к нам.

— Шмидт, — заметил он равнодушно. — Вон с поля.

Марион Конклин, опорный защитник, игравший центра только на тренировках, выбежал на поле.

Шмидт уставился на Максвелла взглядом, полным животной ярости.

Максвелл повернулся к нему спиной и присоединился к группе игроков, уже собравшейся вокруг Конклина.

— Хватит, забыли обо всем, — скомандовал Максвелл. — На этот раз мы прорвемся. Я вызвал тебя на поле, Конклин. Не подведи меня.

Перепуганный центр кивнул.

Когда Максвелл разъяснил замысел и выстроил игроков, Конклин дрожал. Он швырнул мяч в руки Максвелла и тут же бросился на среднего линейного. Конклин даже забыл имитировать рывок в сторону. Маневр получился настолько идеально, как будто был заранее обдуман. Стремительный рывок застал линейного врасплох, и он рухнул на спину. Конклин упал на него. Кроуфорд подхватил мяч и пронес его четырнадцать ярдов.

— Отлично, отлично. Неплохое начало, — уверенно произнес Максвелл, хлопая руками и широко улыбаясь. — Сейчас мы загоним мяч прямо им в горло.

Игроки хлопали Конклина по спине, поздравляя его с блестящей игрой. Уверенность вернулась к нам.

— За дело, парни. — Максвелл обнял соседних игроков за плечи и наклонился вперед. — Ставим заслон. Прорыв к боковой линии. А вы, линейные, закройте их на сильной стороне. На счет Два.

Сердце у меня куда-то упало, и пересохло во рту. Мне придется атаковать Уитмэна, крайнего линейного, при прорыве правым флангом. Кроуфорд постарается двинуться вперед под прикрытием моего заслона, страхуемый свободным защитником на сильной стороне.

Уитмэн низко согнулся, выставил вперед руки и двинулся к боковой линии. Его взгляд был прикован к Энди и ведущему его защитнику. В последнее мгновение он почувствовал, что я совсем рядом. Он попытался повернуться, и я тут же бросился ему в ноги. Попытка отпрыгнуть в сторону оказалась неудачной, и он рухнул, ударив меня коленями по лбу и шее. Мое плечо онемело, и острая боль пронзила шею и голову. Мы продвинулись еще на восемь ярдов.

— Отлично, отлично. А сейчас вот что. — Он посмотрел на меня. — Все в порядке?

— Да, ничего страшного.

— Хорошо. Теперь направо, крылом внутрь и Вперед. Поставьте заслон будто для атаки по боковой линии, но придержите их, чтобы у меня было время.

Перед самым стартом Элай двинулся к боковой линии, держась рядом со мной. Я устремился по флангу. На этот раз Элай внимательно следил, чтобы не пропустить мой рывок вдоль линии, как я это сделал раньше. Я сделал три мощных шага по флангу, оглянулся, будто ожидая пас, и тут же рванул к середине поля, убегая от него.

— Сукин сын! — завопил он, поняв, что замах Максвелла был обманом и ему уже не удастся перехватить пас.

Я поймал мяч на линии пяти ярдов и вбежал в зачетное поле. «Даллас» — 21, «Нью-Йорк» — 20.