Нокаут

В холодном кожаном кресле Карл выглядел особенно хрупким и беззащитным. Он несколько виновато смотрел на Фишбаха, который ему вежливо улыбался и терпеливо объяснял:

— Но вы уже здоровы, господин Петцке, и государство не может платить вам пособие. Поймите меня, я бы рад вам помочь…

— Да-да, — согласился Карл, — но у меня двое детей, и даже с пособием мы не очень…

— Поймите, господин Петцке, — перебил Фишбах, — я бы мог выхлопотать вам пособие по безработице, но вы не желаете работать.

Карл хотел уже встать и поклониться, но обратил внимание, как Фишбах нетерпеливо поглаживает ручки кресла, и подумал, что палачам, наверное, много забот доставляли собственные руки. Неизвестно, куда их девать во время простого разговора.

— Мне приходится много ездить, — Карл сжал пальцами переносицу, лицо его стало задумчивым, затем жестким. Он взглянул на часы, при этом на его запястье стали четко видны черные выжженные цифры.

— В данной ситуации я бессилен, — Фишбах встал. — Прошу меня извинить.

— А вы очень любезны, господин Фишбах, — Карл склонил голову — то ли попрощался, то ли отвернулся — и тихо вышел из кабинета.

Фишбах секунду сидел неподвижно, снял телефонную трубку, положил на место, хрустнул пальцами, снова снял трубку и решительно набрал номер. Абонент не отвечал. Фишбах заглянул в записную книжку и набрал другой номер.

— Господина Лемке, пожалуйста, — сказал он и посмотрел на дверь. — Господин Лемке? Вроде за меня уже взялись. Я не мнителен… Хорошо… Жду вас у себя.

Когда раздался звонок, Шурик посмотрел на телефон подозрительно, затем перевел взгляд на стенку, за которой жили Зигмунд и Роберт, хитро улыбнулся и снял трубку.

— Легковес Бодрашев к вашим услугам, сэр.

— Здравствуй, мальчик, — услышал он незнакомый голос и, перестав дурачиться, ответил:

— Здравствуйте. Кто говорит?

— Друг твоего тренера.

— Ну? — осторожно ответил Шурик.

— Я сейчас проводил Михаила до посольства, он неважно себя чувствует, но скрывает это. Возьми своих друзей и встречай его у выхода. Как бы случайно, мальчик. Понимаешь меня?

— Михаил Петрович заболел? А как вас зовут?

— Меня зовут Карл. Для тебя — дядя Карл. Мы с тобой знакомы. Помнишь?

Сажин пересек двор посольства и, оказавшись на улице, оглянулся в поисках такси. У тротуара тут же остановилась машина, и сидевший за рулем Хайнц предупредительно открыл дверцу.

— Здравствуйте. — Сажин хотел было сесть, но его окликнули:

— Миша, прихвати нас! — Роберт махнул рукой и, сопровождаемый Зигмундом и Шуриком, подошел к машине.

— Вы как сюда попали? — удивился Сажин.

— Гуляем, Миша, — ответил Роберт и подсадил тренера в машину, следом шмыгнул и Шурик.

Зигмунд сел рядом с водителем, и тот невольно съежился.

— Отель «Палас», — сказал Сажин, и машина тронулась.

Они не проехали и квартала, как на дорогу выскочил Вольф и поднял руку. Хайнц ловко объехал товарища и дал газ, Вольф так и остался стоять с поднятой рукой.

Он вошел в автоматную будку и набрал номер.

— Хелло, шеф? — быстро заговорил он. — Клиент сел в машину, но с ним было еще трое, и Хайнц не подобрал меня.

Петер Визе заметил Лемке, как только тот появился в зале, но не пошел к нему, а продолжал наблюдать за русским тяжеловесом. Тот боксировал с легковесом, но успевал. Не отвечая на удары, уклонами и нырками он уходил от атаки, вовремя захватывал руки противника и, видимо, что-то ему говорил. Малыш сердился и, зная свою безнаказанность, не заботился о защите, лез вперед, старался во что бы то ни стало ударить побольнее. Зигмунд улыбался, улыбался и старый Петер. Подошел Тони и тронул тренера за плечо. Петер поднял голову, Тони кивнул на дверь и, встав перед зеркалом, начал бой с тенью.

Для приличия Петер посидел еще несколько секунд, затем, крякнув, поднялся и неторопливо вышел из зала. Лемке стоял на лестнице; увидев Петера, он начал спускаться.

На столике уже стояли два бокала. Петер сел, отодвинул стакан и сказал:

— У меня тренировка, Вальтер.

— Как русские? — Лемке крутил между пальцами золотую зажигалку и улыбался.

— Боксеры. Русские вообще боксеры. — Петер покосился на бокал и отставил его чуть дальше.

— Выпей. — Лемке открыл портсигар, провел пальцем по сигаретам, решая, какую взять.

— От тренера не должно пахнуть. — Петер снова покосился на бокал.

— Ерунда. — Лемке наконец выбрал сигарету и закурил. — Дорри заболел, и матч с Дином Бартеном не состоится.

— Вывихнул палец, — Петер выпил виски, — я знал, что он выкинет номер. У него от одного имени Бартена дрожали ноги.

— Растяжение голеностопа. — Лемке вздохнул. — Аренда зала, неустойка американцу.

— Голеностоп? — Петер застучал стаканом и отдал его подскочившему буфетчику. — Как это ему удалось? Вывернуть ногу смелости хватило, — старый боксер скривил порубленные шрамами губы.

— Он твой ученик.

— Из шакала не вырастет лев.

— Как русские, Петер? У них есть тяжеловес, — Лемке щелкнул зажигалкой и посмотрел на голубое пламя.

— Они любители, Вальтер. Русский никогда не выйдет на профессиональный ринг. Я знаю.

— Познакомь нас, может, договоримся, — Лемке легко тронул грубые руки тренера.