Ноктэ

Я неуверенно смотрю на него, потому что ощущение было таким всепоглощающим.

Деэр отодвигается и пристально смотрит на меня.

— Ты в порядке?

Я киваю, потому что, боже, это всего лишь дежавю, Калла. Такое бывает.

Но оно казалось таким реальным. Я мотаю головой, чтобы стряхнуть наваждение. Я не могу ускользать от реальности, не могу стать как Финн. Боже.

Рука Деэра накрывает мою ладонь, и мы смотрим на океан ещё нескольких минут.

Его ладонь тёплая и сильная, и я наслаждаюсь этим ощущением. Получаю удовольствие от того, как он кладёт её мне на спину, пока мы прогуливаемся по пляжу в сторону его мотоцикла. И наслаждаюсь тем, как обнимаю его, когда мы едем домой. Я наслаждаюсь всем этим, поскольку это потрясающе. Неважно, что происходит вокруг, это потрясающе.

У меня чувство, словно я парю, когда соскальзываю с мотоцикла и встаю перед ним.

Мы тянем время, как будто никто из нас не хочет заканчивать этот день.

Наконец Деэр улыбается медленной улыбкой, настоящей улыбкой, от которой появляются морщинки в уголках его тёмных «брось мне вызов» глаз. Он протягивает руку и убирает выбившуюся прядь волос мне за ухо, и, клянусь богом, мне приходится заставлять себя не прижаться к его ладони.

— Подожди здесь, — говорит он и исчезает в своём домике, но тут же возвращается с рисунком. И вкладывает его в мою руку.

— Скоро увидимся, Калла-Лилия, — обещает он хрипло. Я киваю и наблюдаю, как он поворачивается и уходит.

Боже, он хорош и со спины.

А потом я в эйфории плыву наверх, в свою комнату.

Но когда смотрю из окна своей спальни и вижу Финна, то с грохотом несусь вниз.

Финн стоит на улице, на опушке деревьев.

И он весь в крови.

23 VIGINTI TRES

Сбегая вниз по лестнице и спеша к брату, всё, что я вижу перед глазами, — это кровь.

Что он натворил?

Я выскакиваю на улицу, но, когда добегаю до того места, где стоял Финн, его там уже нет. Верчусь, озираясь по сторонам, но его и след простыл.

И тут боковым зрением я замечаю вспышку зелёного — точь-в-точь цвет его рубашки.

Viridem.

Финн направляется к пляжу, и я бросаюсь в ту сторону, как ракета, ломая папоротники, о которые спотыкаюсь по дороге к берегу. Я поскальзываюсь на камнях, глине и грязи, и когда достигаю подножья — он уже там.

Просто стоит у кромки воды и ждёт меня, словно был там всё время.

Он стоит неподвижно, руки свисают по бокам, и с них стекает кровь от локтей к ладоням.

— Какого чёрта? — кричу я, бросаясь к нему, хватаю его за руки и осматриваю их. — Что ты сделал?

По всей длине предплечья тянутся длинные царапины, достаточно глубокие, чтобы кровоточить, возможно, даже достаточно глубокие, чтобы оставить шрамы. Но не настолько, чтобы нанести непоправимый ущерб или же чтобы было необходимо накладывать швы.

Спасибо тебе, господи.

Я поднимаю яростный взгляд: Финн смотрит на меня сверху вниз, его бледно-голубые глаза пугающе спокойны.

— Зачем ты это сделал? — спрашиваю я, мой голос дрожит. — Ты расстроился из-за того, что я уехала с Деэром? Но ведь ты сам отправил меня к нему.

— Я не нарочно, — вяло отвечает он. — Я был в лесу. Ветки… — Его голос затихает, и он действительно думает, что убедит меня в том, что ветки порезали ему руки?

Я недоверчиво смотрю на него.

— У меня стресс, — бормочет он. — Возможно, это был несчастный случай.

Я открываю рот, но он протестующе поднимает руку.

— Калла, я не хочу спорить. И нет, конечно же, я на тебя не обижен из-за того, что ты уехала с Деэром. Я хочу, чтобы ты проводила с ним время. Хочу, чтобы ты была независимой. Разве ты этого не видишь? Я пытаюсь показать тебе.

На его лице проступает страдание, но он всё ещё красив и спокоен. Он всё ещё мой Финн.

— Я не знаю, чего ты хочешь, — мягко признаюсь я. — Я не хочу чувствовать себя виноватой, когда делаю что-то без тебя, но, когда такое случается, боюсь, что ты будешь реагировать… таким вот образом.

Я намеренно не смотрю на его руки, на кровь, стекающую на песок и окрашивающую его в багряный цвет.

— Что нам делать, Финн? — тихо спрашиваю я. — Мы должны с этим разобраться.

В ответ он мило улыбается, демонстрируя идеально белые и ровные зубы.

— Ты произносишь слово «мы» так, будто это твоя забота, Кэл. Полагаю, в этом и есть твоя проблема. Ты всё время взваливаешь на себя мои проблемы, как свои собственные. Но они не твои. Вот в чём различие. Ты здорова, Кэл. Так что веди себя соответственно. Пора бы уже.

Его голос твёрдый, тон напористый, он редко так со мной разговаривает, и я стою в шоке, завороженная этой его новой стороной.

— Я не понимаю, — мягко говорю ему я. — Чего ты хочешь?

Он снова улыбается, и в сумерках его улыбка выглядит жуткой. Жуткой в своём спокойствии, жуткой в своём знании.

— Мне хочется, чтобы ты отпустила, — просто отвечает он. — Совсем чуть-чуть. Тебе придётся.

Я мотаю головой, поскольку в груди поднимается отчаяние и грозит захлестнуть меня с головой. Но он поднимает руку, останавливая меня.