Ноктюрн пустоты

Слепой экран на стене, выразительные жесты помрежа свидетельствовали, что Аллен отключен. Передача продолжалась - я показывал репортажи, комментировал их.

Кадры искусственного землетрясения. Искусственной засухи. Искусственного наводнения. Только сейчас, произнося все это, я понял противоестественное сочетание слов: любое для человека бедствие к искусству отношения не имеет!

И спросил Джимми:

– Где "Феникс"? Где Аллен?

– Техника, как всегда, подводит! - ответил с усмешкой Райт. И прикрикнул прямо в камеру на своих. - Эй вы, ребята! Поднажмите там на космотехнику!

Да, Райт не терялся в сложных ситуациях: теперь все зрители ждут, когда починят космотехнику.

Кадры репортажей еще шли, я продолжал рассказ, косясь на пустой экран. Но ведь не могло так продолжаться бесконечно!

Джимми подали записку. Он прочитал ее, включил пульт управления со своего места.

– Только что поступило экстренное сообщение из космического центра, - сухо сказал Райт. - Читаю телефонограмму. - Он бросил быстрый, внимательный взгляд на меня. - "Космическая станция "Феникс" в восемнадцать часов двадцать минут прекратила свое существование… По предварительным данным, наш замечательный ученый, лауреат Нобелевской премии Вилли Аллен Копфманн покончил с собой, взорвав "Феникс".

– Аллен! - закричал я. - Что ты наделал?!

Кадры последних туарегов накладывались на информационное сообщение Райта:

– "Врачи центра, проанализировав информацию со станции, пришли к заключению, что Вилли Аллен Копфманн в последние дни был в нервном состоянии, очень возбужден, впадал временами в инфантилизм…"

– Неправда! - кричал я. - Он здоров! Вы его взорвали!.. Аллен, где ты? Аллен, слушай сюда! - И я свистнул, глядя в красноватый глазок нацеленной на меня камеры, свистнул совсем как в детстве - два пальца под согнутый кольцом язык, вызывая из небытия друга.

Экран "Феникса" был слеп, Аллен не отозвался!

Кто-то тряс меня за плечо. Я поднял голову. Джимми Райт, очень серьезный, с углубившимися морщинами, склонился надо мной.

– Джон, ты в состоянии закончить передачу?

На экране прыгала музыкальная реклама, возбуждая огромное количество будущих покупателей пластинок.

– Да, Джимми, да! - сказал я вслух, пробуя, как работают голосовые связки. - Подайте мне, пожалуйста, кофр! Будьте добры, магнитофон. - И достал кассету.

Бумаги Аллена пусть остаются в сумке; если я заикнусь об их существовании, заинтересованные лица взорвут саму студию вместе со знаменитым Райтом. Да и прокомментировать их мог бы только сам Аллен.

– Мой друг Аллен, как вы слышали, прекратил существование. Он просто мертв, - сказал я, едва кончилась реклама. - Но вы услышите его. У меня сохранилась запись последнего разговора.

Я включил магнитофон.

"Слушай сюда, Жолио!" - раздался мальчишески радостный голос, и вся Америка внезапно очутилась в нашем классе, услышала меня и Вилли, вспомнила про искусственные катастрофы, узнала, как их называют.

– Оружие Зевса! - повторил я вслед за Алленом. - Оно изобретено безумцами, которые постепенно разрушают всю планету.

– Оружие Зевса? - эхом отозвался Райт. - Я начинаю верить, Джон, в ваше предвидение. Это, - Райт сдвинул густые брови, - серьезное обвинение правительству. Но… не понимаю, - он дернул плечом, - зачем ваш друг покончил с собой перед столь важным заявлением?

– За несколько минут до эфира, - спокойно пояснил я, - мне позвонил один человек и предупредил, что передача не состоится, если мы коснемся сути дела! Такое же предупреждение получил Аллен.

– Кто этот человек? - Райт привстал в кресле.

– Я его спросил, - продолжил я, не обращая внимания на нетерпение Джимми. - Я спросил его: "Уилли, зачем ты убил мою жену Марию?.."

– Уилли? - Райт медленно поднялся с места. - Сенатор Уилли?

– Да! - Я тоже встал. - Сенатор Уилли. Он не ответил мне.

– Соедините нас с Уилли! - приказал Райт помощникам, понимая, что наступает развязка самой драматической программы вечерних новостей.

– У меня несколько вопросов к сенатору, - заявил я, глядя в бездонный глаз телекамеры.

– Пожалуйста! - разрешил Джимми.

– Уилли, - сказал я, - зачем ты затеял всю эту нечеловеческую подлость?

– Кабинет сенатора не отвечает, - доложил из глубины студии редактор.

– Уилли, зачем ты убиваешь негров, туарегов, пуэрториканцев, сальвадорцев, панамцев, зачем?

– Квартира не отвечает! - донеслось издали.

– Уилли, зачем ты взорвал самую дорогую космическую станцию? Зачем убил моего друга Аллена? - Я оглянулся на огромные студийные часы: оставались секунды до окончания передачи. - Он по-прежнему не отвечает? - спросил я Райта.

– Теперь ему придется ответить! - резко сказал Джимми.

– Уилли, слышишь меня? - поставил я точку в разговоре. - Тебе придется ответить на самый главный вопрос: зачем ты существуешь?

Говорят, что в холодных голубых глазах Райта застыли слезы.

Критики отмечали, что с Райтом такого не случалось после последнего убийства президента.

Глава двадцать шестая