Ноктуарий. Театр гротеска

Скобяная лавка Риттера, например, лишилась всех хозяйственных мелочей, сделавшись запутанным лабиринтом из нужников. Ступая внутрь с главного крыльца, вы сразу утыкались в унитаз и раковину в ставшем неожиданно узким помещении. В дальней стене находилась дверь, ведущая к еще одному, чуть более просторному отхожему месту. Все следующие помещения имели уже по две двери, уводившие к другим туалетам, и до некоторых из них можно было добраться, только взбираясь по всходящей винтовой лестнице или же спускаясь по длинному узкому коридору. Туалеты отличались размерами и росписью стен, ни один не работал по прямому назначению. Снаружи скобяная лавка Риттера была отделана крупной плиткой и двумя декоративными башенками, возвышавшимися над крышей. Вывеска над входной дверью бывшей лавки гласила: «ЦИТАДЕЛЬ КОМФОРТА». Новая работа Риттера заключалась в том, чтобы сидеть на табуретке у входа в незамысловатой униформе с вышитыми буквами «ДЕЖУРНЫЙ» на левом плече.

Лиману повезло с новым поприщем еще меньше. Его парикмахерскую переделали в огромный манеж и наградили вывеской «ДЕТСКИЙ ГОРОДОК». Сам он был вынужден теперь расхаживать меж набивных игрушек, огромных и маленьких, в нелепом детском костюмчике, смотревшемся на взрослом мужчине издевательски.

Словом, вся главная улица сменила профиль, пусть и не всегда на столь эксцентричный, как в случае с «Цитаделью комфорта» или «Детским городком». Порой за пустующей с виду витриной здесь скрывалось что-то вроде кинотеатра, где на голую стену проецировались странные мультипликационные фильмы. В складских подвалах внезапно обнаруживались картинные галереи, увешанные сомнительного вида мазней. А иной раз обнаруживалось, что опустевший магазин взаправду пуст. Более того, стоило кому-то зайти в него с главной двери – та наглухо захлопывалась, и помещение приходилось покидать через черный ход.

Переулки позади главной улицы превратились в крытые аркадные туннели, где постоянно царил сумрак. Однако тусклые лампы располагались так, что, бродя между высокими деревянными заборами и кирпичными стенами, вы никогда не оказывались в абсолютной темноте. Многие переулки внезапно оканчивались в чьей-нибудь гостиной или кухне, откуда можно было спокойно вернуться назад, на улицу, а некоторые – выродились в бессмысленно узкие тупики, в которых нельзя было ни вздохнуть, ни развернуться толком. Некоторые переулки преображались по всей своей протяженности так, что городишко начинал казаться настоящим мегаполисом; иллюзию подкрепляли шум людских толп и вой тревожных сирен. Звучали те будто издалека, но на самом деле это были лишь фонограммы, несущиеся из хитроумных потаенных динамиков. Я знал наверняка: в мои новые обязанности входило обслуживание этих штук в одном таком районе, где по сторонам поднимались стены высотных домов, расписанные, как театральные кулисы, и увитые зигзагообразными пожарными лестницами.

На краю безымянного переулка, где из фальшивой канализационной решетки нагнетался пар, я торговал в киоске супом в бумажных стаканчиках. Точнее, мне дали на продажу не суп, а что-то вроде растворимого бульона. На полу киоска валялся тонкий матрас, где я мог спать ночью или просто когда хотелось. Казалось маловероятным, что хоть кто-нибудь из клиентов рискнет одолеть весь этот лабиринт переулков, чтобы отведать моего супца. Подкреплялся я своим же товаром, разводя похожий на песок концентрат водой. Мне казалось, что новый градоначальник наконец-то преуспеет в выполнении задачи, с которым его предшественники лениво тянули уж много лет кряду, и полностью лишит город тех немногих ресурсов, что еще оставались. Оказалось, я был в корне не прав.

Несколько первых недель киоск не знал отбоя от желающих купить мою бодягу желтушного оттенка – причем не местных даже, а прибывших откуда-то еще. У каждого, или почти у каждого, я подмечал в руке или в кармане брошюрку. Однажды одну такую забыли у меня на прилавке, и, улучив свободную минуту, я проглядел ее. Обложка буклетика зазывала: «РАЗВЛЕКИТЕСЬ В НАШЕМ ВЕСЕЛОМ ГОРОДЕ». Внутри сыскалось несколько снимков «достопримечательностей», какие наш город мог предложить любопытному туристу. Тут я восхитился замыслом градоначальника: мало того, что никто не знал даже этого человека, забравшего наши последние гроши на строительство масштабных декораций, каких наш город еще не видывал, и несомненно поимевшего с этих проектов свою выгоду, – так еще и гениальное приложение усилий обеспечило столь беспрецедентный приток доходов в наш городок.