Ноль друзей

Защитное поведение в какой‑то мере представляет собой способ замаскировать избегающее поведение. Подросток идет в компанию, но для смелости выпивает или все время смотрит себе под ноги, уклоняется от ответов на вопросы, попыток завязать знакомство или разговоров на тему, которая может вызвать споры или интерес и, соответственно, дополнительные вопросы. Иногда, отвечая перед всем классом у доски, школьнику нужно непременно держаться за что‑то: спинку стула, ближайший стол или планку доски. Если отпустить спасительную опору, возникает ощущение, что подгибаются колени, кружится голова, пропадает дар речи или что просто все будет испорчено. Также защитным поведением в случае риска панических атак является привычка располагаться поближе к двери, чтобы при необходимости быстро удалиться.

Социальные фобии, таким образом, могут привести к одиночеству: если не осмеливаешься никуда выйти, становишься одиноким. Но точно так же одиночество может усилить социальную фобию. Как и многие печальные явления, круг, образуемый одиночеством и социофобией, замыкается быстро и эффективно.

«Одиночество ведет к самоизоляции и самообвинениям, которые вызывают депрессию, страхи или панический синдром и в итоге приводят к саморазрушению».

Молодые люди, страдающие социальной фобией, более критичны по отношению к себе, чем окружающие, и обычно уже заранее готовятся потерпеть неудачу в ситуации общения. Последнее означает, что, с точки зрения этих подростков, бессмысленно даже и пытаться участвовать в социальной деятельности, потому что все равно ничего не выйдет. Критическая оценка собственного поведения и внешности заставляет подростка, идущего в праздничной толпе в рождественские дни, думать, что взгляды и мысли всех людей вокруг направлены на него одного, потому что у него странная прическа, неказистые сапожки, смешная походка, слишком высокий рост – у него все слишком, он не такой, как все, и поэтому социально непригоден.

Этот страх перед разоблачением собственной фобии или неподобающего, по собственному мнению, поведения почти всегда приходит в таких же социальных обстоятельствах, которые в свое время и спровоцировали возникновение фобии. Страх может возникнуть после неудачного выступления перед классом, из‑за чьей‑то попытки заставить школьника повторить этот опыт и еще более сокрушительного провала. Согласно классической теории научения, каждое новое фиаско и даже страх поражения и последующее решение не оказываться в подобных ситуациях активируют старый страх и связанные с ним психосоматические симптомы. Человек сам понимает, что его боязнь является беспричинной и чрезмерной, но чувства побеждают разум – ситуация становится невыносимой.

Таким образом, социофобия ничем не отличается от других фобий. Обычно, рассказывая будущим педагогам о фобиях, я использовала в качестве примера свою собственную боязнь мышей. Студентам было проще отождествить себя с чьей‑то личной историей, а мой страх перед мышами ничем не уступает другим фобиям. По статистике и у многих из вас, дорогие читатели, или есть, или когда‑то была какая‑либо фобия. У меня она связана с мышами.

Все началось классическим образом. Гостя в деревне у бабушки, мы с двоюродными сестрами в одних купальниках отправились в сауну. Сначала надо было сделать веники, а, поскольку подходящие березы росли вдоль лесной тропинки, мы надели резиновые сапоги. И мышка, притаившаяся в сапоге брата, побежала вверх по моей голой ноге. Уй мамочки!

Обычно фобии требуют закрепления, что произошло и в моем случае, когда в конце лета я одна отправилась на стареньком пригородном поезде из родного городишки в большой по нашим меркам Турку в гости к кузинам. Вечером мы читали при свете фонарика библиотечную книжку о старинных пытках. В числе прочего там рассказывалось, как людей помещали в большие горшки, полные мышей, и те сначала выедали глаза, уши, а потом и вовсе съедали человека – заживо. Омерзительно и жутко.