Ноль эмоций

Когда пламя заполнил овсе вокруг, и глазам стало нестерпимо больно и горячо, я попыталась их закрыть и открыть. Теперь я увидела размытое и перекошенное Костино лицо, которое продолжало расплываться и перекашиваться, пока я снова не моргнула. Я дотянулась до его щеки кончиками пальцев и, к своему удивлению, почувствовала прикосновение к живой и теплой коже. Значит, это не сон? Костя поймал мою руку и прижал ладонью к своей щеке. Я это чувствовала!

Но почему вокруг все белое? Где огонь? Где хоровод из алых, желтых, оранжевых и коричневых листьев? Я вертела головой, пока не убедилась, что лежу в кровати, на белой подушке, под белым потолком, щурясь от белого слепящего света, льющегося из окна, а рядом сидит Костя в накинутом на плечи белом халате.

Через неделю меня навестил Клочков, сияя, как начищенный самовар. Он кокетливо приспустил с плеча ворот белого халата и сверкнул новенькой майорской звездой на погоне.

Костя не хотел пускать его в палату, но майор прорвался, а потом еще долго бубнил, что Костя, мол, чуть голову ему не отгрыз за то, что засада промедлила на несколько лишних мгновений, едва не оказавшихся для меня последними.

— Мы ж не ожидали, что он вот так. Сразу палить начнет! По своим же! — энергично оправдывался он, косясь на Константина, грозно нависшего за его плечом, сложив руки на груди. — А ты молодец, не растерялась! Если бы ты его ботинками не огрела, лежала бы там, рядом с Черняевым и Кругляком.

— Это кто?

— Это те двое, которые с тобой на поляну пришли. Роман Кругляк и Александр Черняев.

Я вздрогнула и едва не выронила апельсин, принесенный Клочковым, с которого уже успела содрать половину шкурки.

— А что с ними? — выдавила я глухо, боясь услышать и уже зная ответ.

— Оба мертвы. Без шансов.

Я проглотила комок в горле и дрожащими руками сунула в рот дольку апельсина, не чувствуя вкуса.

— А что с Герасимовым? — спросила я, проглотив апельсин, изрядно приправленный слезами, капающими мне на дрожащие руки.

Костя развернулся лицом к окну, а Клочков, подавая мне салфетку, фыркнул:

— Герасимов присядет надолго. Ух, у меня на него много чего. Да еще он нам такой подарочек подкинул… — он смущенно кашлянул, заметив, как Костя резко развернулся к нему всем корпусом, все так же держа руки сложенными на груди. Вид его был грозен, глаза полыхнули по-звериному из-под насупленных бровей. — А кисть ему отрезали! — сообщил Клочков, показав свою правую руку, а потом быстро ее спрятав и вытерев о штаны, пробормотав под нос, что на себе не показывают. — Ты ему выстрелом кисть разнесла, когда в пистолет выстрелила.

Он восхищенно качнул головой.

— А он рассказал, почему Левина убили? — задала я вопрос, который не давал мне покоя.

Клочков махнул рукой, потер макушку.

— Случайно, говорит. Нехорошо вышло с Левиным, говорит.

— Как это — случайно? — удивилась я.

— Пришли к нему эти двое герасимовских бойцов. На дачу. Стали спрашивать, куда вы делись. Тот отпирался, мол, не знаю, я тут ни при чем. Потом развернулся и одного рукой так по лбу — шлеп! Легонько шлепнул, а тот упал. На пол. Как подкошенный. Ну, второй в него в нервах и пальнул. Н-да. А у меня вот еще одно раскрытое убийство…

Следователь задумчиво покачал головой и почесал подбородок.

Глава 22

дойдя пешком до края поля

сломив все против и нельзя

ты непременно превратишься

в ферзя

© Идиот

Я стояла у плиты и варила Косте борщ. На спор.

Я пересказала ему наш разговор с Романом, Костя сначала хмурился, а потом загорелся и начал меня подначивать: мол, носки ладно, с этим справится любая стиральная машинка. А вот борщ, мол, мне слабо. Я, мол, только и умею, что скакать босиком по лесам, палить из пистолета и выпрыгивать из поездов на полном ходу. Это сейчас он посмеивался, а сначала сам был готов рвать и метать, крушить кости и откручивать башки голыми руками.

Я, вооружившись своим новеньким смартфоном, залезла в интернет, с удовольствием поглядывая на вытянувшееся костино лицо, и, скачав пошаговый рецепт с фотками, приступила к исполнению кулинарного шедевра, не особенно веря в свои силы.

Он вызвался добровольцем на чистку и резку картошки, включил музыкальный канал на телевизоре, нацепил фартук поверх «боксерских» трусов и стоял возле плиты, дурашливо приплясывая и мастерски жонглируя устрашающих размеров ножом, которым кромсал почищенную картошку. Я подначивала его снять и трусы, чтобы фартучек смотрелся еще эффектнее. Костя поднял свою злодейскую изогнутую бровь, и я испугалась, что он согласится. Он развернулся ко мне с ножом в руках, и я улучила момент и щелкнула его на свой смартфон. Он пришел в натуральную, искреннюю ярость, и мне пришлось бегать от него по всей кухне.