Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза

Если людям живется плохо, если они несвободны, если господствующий класс правит ради наслаждения своей властью и привилегиями, то никакие многочасовые бдения правителей в кабинетах и залах заседаний не могут скрыть: они — паразиты на теле общества. Больше того: паразитизм едока ананасов безобиден в сравнении с паразитизмом лакомок власти, правящих ради садистского наслаждения своим господством над другими людьми.

Паразитическое перерождение любого господствующего класса состоит в падении его исторической рентабельности. Она может быть определена по обычной формуле: рентабельность равна полученной пользе за вычетом производственных издержек. Исторический опыт показывает, что с течением времени польза, получаемая обществом от деятельности господствующего класса, постепенно уменьшается, а цена, которую общество уплачивает за эту деятельность, возрастает. Пока рентабельность хотя и сокращается, но все же остается положительной величиной, можно говорить о тенденции к паразитизму господствующего класса. Однако наступает момент, когда рентабельность становится нулем, а затем отрицательной величиной: издержки общества на господствующий класс начинают превышать его взнос в благосостояние общества. С этого момента нужно говорить уже не о тенденции к паразитизму, а о паразитизме господствующего класса. Он стал классом-паразитом, наносящим обществу ущерб. История свидетельствует, что в таком случае общество начинает все более активно бороться за освобождение от господствующего класса-паразита и в конечном счете непременно добивается успеха.

Цена правления класса номенклатуры в СССР велика и тягостна.

Первая и наиболее мрачная часть этой цены — десятки миллионов человеческих жизней, загубленных номенклатурой. Здесь — и миллионы истребленных номенклатурными органами госбезопасности; и миллионы умерших от голода по вине номенклатуры; и миллионы погибших в борьбе за ее власть. Здесь — многие миллионы человеческих судеб, искалеченных диктатурой номенклатуры. Если бы удалось подсчитать все эти миллионы, цифра оказалась бы ужасающей. Известна пока только часть этой цифры. Русский профессор И. А. Курганов подсчитал разницу между численностью населения, которое должно было бы проживать к 1959 г. в границах СССР при нормальном демографическом развитии с 1917 г., и фактической численностью. Разница оказалась в 110 млн человек[419].

Немалая доля в этой части цены — военные жертвы. Знаете, сколько человек потерял за 5 лет 8 месяцев войны 1939–1945 гг. германский вермахт? 3 миллиона солдат, т. е. 4,3 % населения страны. А Советский Союз потерял за 3 года 10 месяцев той же войны (1941–1945 гг.) 22 миллиона солдат, т. е. 12 % населения СССР. При этом на Восточном фронте (против Польши и СССР) вермахт потерял 1,5 миллиона солдат, — ау Советского Союза был только этот фронт. Это как же надо было номенклатуре во главе с величайшим полководцем всех времен и народов ухитриться так воевать, чтобы потерять солдат почти в 15 раз больше, чем противник? Причем противником было не какое-нибудь либеральное государство, трясущееся над жизнями своих граждан, а разбойный нацистский режим во главе тоже вот с таким «величайшим полководцем», для которого смерть миллионов ничего не значила. Если же сравнить общие потери (армии и мирного населения], то цифры такие: Германия потеряла 6 миллионов чел., т. е. 8,5 % своего населения; а СССР — 46 миллионов чел., т. е. одну четверть всего населения страны[420].

Вторая часть цены — бедность населения СССР в результате эксплуатации его классом номенклатуры, неумения и неспособности номенклатуры развивать экономику в соответствии с запросами населения, а не в своих эгоистических классовых интересах.

Третья часть — безудержный рост потребления класса номенклатуры. Речь идет не только о съедаемых номенклатурой деликатесах и возводимых госдачах, не только о системе ее привилегий, но прежде всего об огромных материальных и людских богатствах, расточаемых на ее классовое потребление: на гигантские военную, карательную и идеологическую машины, на политику экспансии за пределами страны.

Четвертая часть — ликвидация номенклатурой свободы, удушение самостоятельной мысли, лишение членов общества нормальных интеллектуальных контактов между собой и с другими обществами. Все это, казалось бы, неосязаемое нанесло Советскому Союзу не только огромный моральный, но колоссальный материальный ущерб, особенно очевидный в области науки, техники и культуры.

Все вместе привело к тому, что после падения царизма Россия так и не стала современной развитой страной. Не могли затушевать этого пропагандистские рассуждения о том, что-де СССР — самая передовая страна в мире, единственная страна развитого (или зрелого] социализма: это переиначенные старые словеса о «Москве — третьем Риме» («а четвертому не быти»]. Не затушевывает отсталости и мощь созданной номенклатурой военной машины: орды Чингисхана были для своего времени тоже отлично организованы и вооружены, но монгольская империя была не передовым, а отсталым обществом.