Номер 10

Мужчина, называвший себя Эдвиной, хотел помешать санитарке снять резиновые подушечки-присоски, он впал в истерику и кричал, что всю жизнь платит взносы в государственный фонд здравоохранения и имеет право пользоваться личным кардиомонитором дольше, чем несчастные десять минут. Ведь он премьер-министр, и если он умрет, в больнице об этом пожалеют, потому что министр финансов Малкольм Блэк убежден, что государственной службе здравоохранения выделяется средств больше чем достаточно, просто они не умеют ими распорядиться. Доктор Сингх улыбнулся бедняге — у того определенно острый невроз на почве страха. Он решил оставить пациента на ночь, а утром показать психиатру.

Глава двенадцатая

В три утра премьер-министра поместили в наблюдательную палату «Беван». Джек помог усталому младшему врачу заполнить анкету, а потом устроился в кресле присмотреть за премьер-министром, который то проваливался в сон, то приходил в себя. Бедлам в палате был не достаточный, чтобы продавать билеты экскурсантам за показ пациентов, но шум и беспорядок были все-таки изрядные. На кровати напротив лежал отставной сержант Даути и беспрестанно что-то выкрикивал, воображая, будто он вновь на понтоне производит высадку в Нормандии.

Женщина из соседнего отсека беспрерывно звала: «Сестра, сестра, сестра!» — но к ней так никто и не пришел — никто, кроме ангелов.

Мужчина с пылесосной трубой залез с головой под одеяло и плакал от боли, унижения и уверенности, что теперь-то жена обязательно от него уйдет. Он сказал Джеку, что уже второй раз за год собака нечаянно включила пылесос в спальне, и он со спущенными брюками «попал» в пылесосную трубу. Он и сам признавал, что поверить в такое невозможно.

Джек обрадовался, когда ровно в шесть утра в палате включили свет. Премьер-министр проснулся и заявил, что чувствует себя намного лучше, но выглядел он как пугало. Джек вручил ему помаду и отправился на поиски бритвы.

Премьер-министр полусидел на подушках и наблюдал, как непривлекательная женщина в мешковатом нейлоновом комбинезоне гоняет мерзкую швабру по центру палаты.

Отставной сержант Даути гаркнул:

— Под кроватями мыть надо, вот ведь где микробов-то!

Джек купил в небогатом товарами больничном киоске пакетик с бритвами «Бик» и вышел на улицу, чтобы позвонить Али. Багаж их все еще оставался в гостинице, и Джек попросил Али забрать его и привезти в больницу. Али обещал поспешить, но сначала ему надо было заскочить в мечеть.

Вернувшись в палату, Джек застал премьер-министра за беседой с несчастной уборщицей.

— Джек, это Пэт, она мне рассказывает, какая у нее кошмарная нагрузка. Она одна должна прибрать две палаты всего за три часа. До приватизации техслужбы на каждую палату приходилось две уборщицы, и они гордились своей работой и даже помогали медсестрам. Я должен поговорить с департаментом здравоохранения, когда вернусь.

Побрив премьер-министра, Джек переставил вазочку с цветами на тумбочку тощей старухи, у которой на розовой голове осталось только несколько пучков седых волос.

— Давно вы здесь? — вежливо поинтересовался Джек.

— Пять недель, — ответила она как-то по-детски. — Я занимаю койку, так врач сказал, когда в последний раз приходил. Встал у меня в ногах и говорит своим студентам: «Миссис Олкотт занимает койку». Что бы это значило?

Джек сунул в вазочку последнюю гвоздичку и сказал, что не знает, зато премьер-министр отозвался:

— Это значит, вас не выписывают, потому что дома за вами некому приглядеть.

— Ну да, потому что наше долбаное правительство позакрывало все дома престарелых, чтобы сэкономить по мелочи, — вставила грубоватая женщина в пижаме из шотландки.

Больница, похоже, работала много и эффективно, по за деятельной завесой царил хаос. Документы терялись, лекарства выдавали не тем людям, пациентов не выписывали вовремя, а у кровати человека, который умер два дня назад, поставили букет цветов. К одной и той же операции готовили двух однофамильцев; диабетику дали тарелку сладких хлопьев «Келлог» и чай с сахаром. Пациентку с табличкой «Только внутривенное питание» спросили, что бы она хотела на обед. А санитарки без устали сновали туда-сюда, хотя и с мученическими лицами.

С обходом палату посетили самые разные врачи, по единственным, кто задержался осмотреть премьер-министра, оказался спокойный психиатр, получивший образование в Загребе.

В своем отчете он написал, что осмотрел в постели пациента-мужчину, назвавшегося Эдвиной Сент-Клэр. Его поразило, что у «Эдвины» с лица не сходит улыбка.

«В течение всей беседы, продолжавшейся час, пациент неизменно улыбался. Это так называемая увечная улыбка, термин ввела в своей недавней работе известный психотерапевт Валери Сайнасон: патологическая заученная улыбка используется в качестве защитного механизма. Когда я спросил миссис Сент-Клэр, тревожит ли ее что-нибудь конкретно, она ответила: «Да, тревожит»».

Далее в отчете было написано: