Номер 14

За бассейном стоял черный «фиат». Они сели. Он поднял воротник пальто, «На нем берет, это может обратить внимание», — выговорил Валерио. «Сейчас... Сейчас все сделать... Историческая казнь... Это улица 24 Мая», — думал он. «Снять берет? А моя лысина?» — еле слышно сказал Муссолини и из последних сил постарался улыбнуться. На лице Валерио тоже выступило подобие улыбки. Его помощник Гвидо хотел что-то сказать: ему было тяжело молчать все время. Автомобиль вдруг замедлил ход и остановился.

— Кажется, слышен какой-то шум, — шепотом сказал полковник, придумавший еще и это. — Надо посмотреть, в чем дело,

— Шум, — шепотом повторил Муссолини. Клара все сильнее сжимала его руку.

Валерио вышел, зачем-то прошел до конца стены. На воротах дома был номер 14, На стене была плохо замазанная надпись: «Муссолини всегда прав». Валерио провел рукой по лбу и, преобразившись, быстро пошел назад к автомобилю с каменным неумолимым лицом.

— Сходить!.. Скорее сходите!.. Оба! — визгливо прокричал он,

— Игра кончена! — закричал Гвидо, придумавший наконец историческое слово. Клара разжала пальцы. Он вышел» она бросилась за ним. Полковник поднял пулемет и прокричал: «Я исполняю... волю итальянского народа!» Голос у него сорвался на последнем слове. Его прервал истерический крик Клары: «Нет, Муссолини не должен умереть!..» Она рванулась к нему и закрыла его своим телом, широко расставив руки. Он что-то невнятно бормотал. Клара визжала диким отчаянным визгом на одной ноте. Загремели выстрелы. Она упала, убитая наповал. Пулемет Валерио застопорился. Гвидо метнулся к нему, подал ему свой и тоже что-то завизжал, отчаянно мотая головой. «...народа!» — визжал, стреляя, Валерио. Муссолини тяжело повадился на землю.

IX

«Клара Петаччи также была мертва, — пишет в своих воспоминаниях полковник. — Она не была приговорена к смерти, но и она умерла. «Превосходно, — подумал я как бы в далеком тумане, — останется меньше одним комплектом дамского белья». Если бы мое новое оружие не выстрелило, я раздробил бы ему голову прикладом. Что бы ни случилось, он должен был умереть. Я не чувствовал никакого отвращения, только усталость, большое спокойствие и необычайное облегчение. Я исполнил свой долг. Оставив двух часовых у трупов, я отправился в Донго, чтобы привести в исполнение приговор над шестнадцатью другими осужденными. Когда это дело было кончено, мы вернулись за двумя трупами и положили их на грузовик. В восемь часов вечера мы отправились назад в Милан. Наше поручение было выполнено в предписанный срок... На миланской дороге мы встретили первый американский танк. Это шел союзный авангард».