Номер 16

Все уроды висели в застывшем воздухе вокруг Сета. В бескрайнем море газированной нефти, где все они тонули, всплывали и снова погружались в глубины. Комната превратилась в кошмарный котел, в котором увязли все эти существа, едва ли сознававшие присутствие друг друга. Некоторые слепо натыкались на других и либо набрасывались на них, либо безумно вопили от ужаса. Остальные болтались молча, накрепко пригвожденные к движущейся черной массе, а затем растворялись в пустоте. Ревом ветра был вопль десятков тысяч глоток. Сета едва не вывернуло наизнанку от тошноты, когда он осознал, что является всего лишь мелкой помехой в бесконечном бурлящем потоке.

Сет закрыл глаза. Он поднялся, пытаясь бороться, в надежде нащупать дверь, через которую можно выскользнуть. Но двери не было. Он снова принялся подглядывать сквозь пальцы, однако в кромешной темноте не смог разглядеть даже собственные ноги. И твари из потока воздуха то и дело задевали его. Что-то похожее на язык ткнулось ему в руку. Высушенная щетинистая морда уперлась в живот. Она говорит или кусает? Тонкие пальцы дотронулись, а затем принялись шарить по лицу. Их кончики были холодными, но настойчивыми в своих изысканиях, будто не ожидали нащупать его в темноте. Невидимая рука сжалась на ноге Сета, закричала женщина, чья-то кожа в коростах скользнула по тыльной стороне ладони. За спиной послышались кошмарные эротические стоны, и Сет ощутил лихорадочное движение чего-то шершавого и влажного, нацелившегося на него из темноты.

Сет рванулся туда, где некогда были стены. Он успел сделать всего несколько шагов, как температура воздуха резко упала. Тело заледенело. Он трясся с такой силой, что стало трудно дышать. Сет даже с зажмуренными глазами понял, что стоит на краю обрыва. Пол комнаты съежился до маленькой платформы среди бескрайней ночи. Тьма напирала, удушая, сминая, доводя до безумия. И вся она устремлялась к площадке, на которой он стоял, как будто бы комната была единственным спасательным плотом в студеном море черноты.

Сет упал и вцепился в половицы, а изуродованные и расчлененные существа, которых он ошибочно принял за персонажей с картин в коридоре, сомкнулись над ним.

Из сна его выдернул телефонный звонок – Сет с криком очнулся. У него вырвался придушенный вопль, который неожиданно перешел в тоскливое рыдание – подобного звука Сет не производил еще ни разу в жизни. Но по мере того как ярко-желтый свет над стойкой портье проникал в обезумевшее сознание, а надежное кожаное кресло вжималось в спину, рыдания Сета превращались во всхлипывания.

Слезы высыхали на лице. Он откашлялся, прочищая горло от слизи. Сет так и сидел, вцепившись в подлокотники, пока кровь не отхлынула от пальцев, – наверное, мозг отдал приказ держаться, спасая его от падения с головокружительной высоты.

Сет огляделся по сторонам, и знакомые предметы помогли ему стряхнуть с себя пережитый ужас. Родной мир камер слежения, планшетов, внутренних телефонов вновь окружал его, прогоняя из сознания клочки удушливой темноты. Кошмар рассеялся, а вместе с ним, к счастью, и ошеломляющая уверенность, что все недавно увиденное происходило на самом деле.

Он болен. По-настоящему болен. Несомненно, болен.

Кому-то понадобился портье. Кто-то звонит. Господи, давно ли? Который теперь час? Сет развернулся в кресле и схватил трубку с пульта.

Он кашлянул и тут же рефлекторно проговорил в телефон:

– Сет у аппарата.

На линии помехи. Но чей-то голос прорывался сквозь треск и шорохи.

– Сюда, – услышал Сет.

Или «туда»? Голос мужской, ему не знакомый. Портье поглядел на пульт. Красная лампочка моргала напротив квартиры номер шестнадцать.

Сет выронил трубку.

Глава девятая

Зеркало было повернуто к стене. Всю ночь в нем отражались благородные Лилиан и Реджинальд, запечатленные в масле, а не Эйприл, испуганно съежившаяся на кровати.

Эйприл отвернула зеркало, потому что оно напугало ее. Но это всего лишь высокое зеркало, которое стоит в темной комнате, в старой квартире, в странном городе, где размышляет и грезит усталая и взволнованная девушка, ошеломленная всем увиденным. Просто разуму, перегруженному информацией, померещилось чье-то присутствие. Ничего больше.

Тусклый утренний свет забрезжил в оконных рамах, просочился сероватой дымкой сквозь капроновые занавески. Эйприл не стала задергивать на ночь портьеры, чтобы не чувствовать себя в ловушке, хотя окна, выходящие на Лаундес-сквер, едва ли могли служить путем к спасению. Все лампы тоже до сих пор горели, заодно с люстрами под потолком.

Поражаясь тому, как сознание изобретает разные страхи, чтобы помучить ее, Эйприл выбралась из кровати и взглянула на небо – темное, подернутое оранжевыми полосами. Казалось, будто ночь уже в девять утра собирается заявить на землю свои права.