Номер 16

– Я… Меня зовут…

– Говорите громче! Я вас не слышу.

От раздражения голос миссис Рот сделался еще более пронзительным. Старческий, трескучий, он был лишен какой-либо теплоты. Эйприл сразу же захотелось повесить трубку.

– Миссис Рот. – Она заговорила громче, однако голос все равно дрожал. – Прошу прощения, что беспокою вас, однако…

– Так и незачем беспокоить! Кто вы такая?

На заднем плане звучала мелодия из телешоу.

– Я Эйприл Бекфорд, и я…

– Что вы говорите? – закричала старуха и прибавила, по-видимому обращаясь к кому-то, кто был в комнате рядом с ней: – Я не знаю, кто это. Нет! Не трогай. Брось! Брось сейчас же!

– Может быть, вы сделаете телевизор потише? – намекнула Эйприл.

– Не говорите глупостей! Я смотрю передачу. С телевизором все в порядке. Стивен мне настроил. Мне не нужно ничего из ваших товаров.

И трубка грохнулась на рычаг с таким звуком, будто камень пробил лобовое стекло.

Эйприл поморщилась и несколько секунд слушала гудки отбоя, настолько ошеломленная, что была не в силах сдвинуться с места.

Через три часа, усевшись на кровать Лилиан, она позвонила снова. На этот раз на заднем плане не грохотал телевизор. Зато голос старухи звучал так, словно она только что проснулась.

– Да?

– О, надеюсь, я вас не разбудила?

– Разбудили. – Слово развернулось змеей, темное и злобное, и Эйприл представилось, как сощурились маленькие жестокие глазки собеседницы. – Я не сплю по ночам. Я нездорова. Разве я могу выспаться?

– Мне грустно это слышать, миссис Рот. Надеюсь, вы скоро поправитесь.

– Чего вам нужно? – Старуха не столько проговорила, сколько пролаяла вопрос.

– Я… – В голове не было ни единой мысли. – Скажем так, я звоню, чтобы…

– Что вы мямлите? В ваших словах нет ни капли смысла.

«Заткни пасть, злобная скотина, и смысл появится».

– Меня очень интересует Баррингтон-хаус, миссис Рот. История дома. Дело в том…

– Какое отношение это имеет ко мне? Я не хочу у вас ничего покупать.

Эйприл представила, как трубка снова грохается на рычаг, и собралась с силами.

– Я ничего не продаю. Я внучка Лилиан Арчер, миссис Рот. Я всего лишь хочу расспросить о ней. И знаю, что вы живете в доме давно. Мне очень хотелось бы с вами поговорить, потому что вы можете рассказать много интересного. В особенности о художнике…

– Художнике? Каком еще художнике?

– Ну… Человеке по имени Феликс Хессен. Он жил…

– Я знаю, где он жил. Чего вы добиваетесь? Хотите меня запугать? Я очень больна, я стара. Какая жестокость – звонить мне и напоминать о нем! Как вы смеете?!

– Прошу прощения. Я вовсе не хотела вас расстроить, мэм. Просто я приехала из Америки, чтобы разобрать вещи бабушки, и…

– Мне плевать на Америку!

Эйприл закрыла глаза и помотала головой. Да что с ними такое? За исключением Майлза все, хоть сколько-нибудь связанные с Хессеном, были дергаными, больными и старыми. Это уже начинало надоедать. С ними невозможно общаться, они просто не хотят понять. Они все видят в других лишь аудиторию для собственных глупостей. Эйприл сделала глубокий вдох.

– Америка тут ни при чем! Просто послушайте меня. На самом деле все очень просто. Я ничего не продаю и не пытаюсь вас запугать.

Раздражение добавило силы ее словам.

– Не надо кричать, дорогая. Это не слишком вежливо.

Эйприл закусила нижнюю губу.

– Я хочу поговорить с кем-нибудь, кто знал мою двоюродную бабушку, о Феликсе Хессене. Она много писала о нем. Больше мне ничего не надо, только поговорить.

А затем произошло нечто экстраординарное, и Эйприл стало стыдно за то, что она накричала на эту больную старую женщину, вырвав ее из сна. Голос миссис Рот задрожал от волнения, после чего она зарыдала.

– Он был ужасным человеком. Это из-за него я не могу спать. Он снова принялся за старое.

– Миссис Рот, прошу вас, не плачьте. Простите, что я расстроила вас. Мне просто необходимо поговорить с кем-нибудь, кто знал Лилиан при жизни.

Трескучий голос пробормотал несколько слов, перемежавшихся вздохами:

– Я до сих пор его слышу. Я говорила об этом портье.

Эйприл силилась понять, о чем толкует старуха.

– Миссис Рот, не расстраивайтесь. Вы такая грустная – как моя бабушка. И все из-за него.

– Да, дорогая. С вами будет то же самое. Вы ведь мне верите?

– Да, верю. Конечно, верю. Иногда нужно просто выговориться. Мне кажется, миссис Рот, вам необходим друг.

Где-то в глубине квартиры размеренный ход часов порождал стальное эхо, которое волнами печального прибоя расходилось по пустынным комнатам. Однако Эйприл так и не увидела хронометра и, кажется, даже не приблизилась к источнику далекого тиканья. Было трудно поверить, что внутри Баррингтон-хаус могут существовать подобные жилища: ободранные и выцветшие от пола до потолка, полные запущенных комнат.

Сиделка, миниатюрная филиппинка Айми, проворно семенила впереди, а Эйприл словно в тумане брела через длинный коридор квартиры миссис Рот, тяжело ступая по вытертому ковру. Наверное, когда-то он был голубым, но теперь превратился в серое рядно.