Мартин больше не слышал, что говорил продюсер. Голова стала горячей и ватной. Ему показалось, что он падает. Конечно, он готовил себя к возможному поражению, но столкновение с реальностью оказалось слишком жестоким. Он не чувствовал в себе сил выдержать такое потрясение. С годами мы мало-помалу обретаем способность переносить удары. Может, к этому и сводится человеческая жизнь – к беспрестанному опыту утраты иллюзий, чтобы в конце концов научиться более-менее успешно управлять болью. Но тогда Мартину едва исполнилось одиннадцать. Он не мог справиться с отчаянием. У него только что отняли обещанное волшебное приключение.
Джону хотелось встать, обнять сына, но он продолжал слушать продюсера. Сидя неподвижно, он старался соблюсти ставший абсурдным протокол встречи. Для чего выслушивать пустые слова? Все кончено. Зачем было посылать за его сыном, внушать ему надежду – лишь для того, чтобы потом выбросить его вон? Они с Мартином ничего не просили. Джон дошел до жуткой мысли: «Неужели я передал сыну проклятье вечного проигрыша?» И даже: «Если от собак не родятся кошки, возможно, и неудачники воспроизводят неудачников». Конечно, все между собой связано. Многие годы Джон чувствовал себя униженным жизнью, и вот пришел черед его мальчика. Его собственное существование свелось к тому, что на съемочной площадке им помыкал любой грошовый администратор. О его изобретениях и говорить не стоило. Над его галстуком-зонтом потешались все кому не лень. А еще Жанна. Она даже сменила страну, лишь бы больше никогда не сталкиваться с Джоном. Разве он мог породить мальчика, способного вызвать восхищение всего мира?
Какое-то время Джон вел этот внутренний уничижительный монолог. Какой абсурд: он сам изо всех сил помогал сыну готовиться к такому исходу, и, конечно же, отчасти благодаря ему Мартин так хорошо прошел пробы. Между тем Дэвид продолжал превозносить талант Мартина. Однако они предпочли Другого. Все похвалы были гипсовой повязкой на переломе. Но продюсер все же хотел кое-что предложить:
– К несчастью, все главные роли уже распределены, но ты мог бы поучаствовать в больших сценах. Например, в обеденном зале Хогварца…
– Статистом… – очень тихо прервал его Мартин.
– Да… Нет, не совсем. Можно придумать, чтобы у тебя была пара реплик, – нервно поправился Дэвид.
– Спасибо… но мне как-то не хочется… – прошептал Мартин угасшим голосом.
Дэвид смутился, сделав это предложение. Все равно что попытаться смягчить разочарование того, кто грезил об океане, предложив ему каплю воды. На мгновение у него мелькнула мысль пообещать, что для Мартина напишут роль во второй части саги. Но он вовремя одумался. Лучше было не внушать этому ребенку иллюзорных надежд, которые потом в свой черед могут не сбыться. Но как же его утешить? Имелась и другая возможность, но еще унизительнее. Нет, он не станет предлагать мальчику стать дублером Дэниэла Рэдклиффа. Съемки обещают быть настолько тяжелыми, что у главных действующих лиц должна быть подмена для сцен с активным действием, для установки света и планов со спины. Нет-нет, об этом и заговаривать нельзя.
История Дэвида Холмса
Через несколько месяцев продюсерская команда наконец-то отыскала редкую жемчужину – юного спортсмена, которого и выбрали игроком команды квидиша в двух первых частях саги. Учитывая его физические возможности, ему предложили стать дублером Дэниэла Рэдклиффа в тех сценах, которые требовали активных физических действий. Также он несколько раз в неделю должен был тренировать актера. Это стало началом дружбы двух мальчиков. Но в январе 2009 года, во время съемок последнего фильма серии, «Гарри Поттер и Дары Смерти», судьба Дэвида Холмса резко переменилась. В одной из сцен Гарри должен был увертываться на своей летучей метле от двух огненных шаров. И во время репетиции этого опасного трюка произошла трагедия. Страховочный шнур, которым был привязан Дэвид, не выдержал, и парень с огромной силой ударился о стену. Придя в себя, он понял: случилось что-то серьезное. Он больше не мог шевельнуться. Его перевезли в окружную больницу Уотфорда, рядом со студией. У него был поврежден спинной мозг, врачи сказали, что это тетраплегия, то есть он до конца дней останется полностью парализованным. Ему тогда было всего двадцать пять лет.
Больше говорить стало не о чем, все было кончено, и это следовало признать. И все же Джон и Мартин поблагодарили продюсера за доброжелательность. Выйдя на улицу, они остановились перед зданием.
– Во всем есть положительные стороны… – нерешительно заговорил Джон.
– Положительные? Что здесь положительного?
– У тебя теперь есть уникальный опыт.
– А на фиг он нужен, если в конечном счете…
– Да, понимаю.
– …
– Хорошая новость в том, что ты открыл свое призвание, – продолжил Джон.
– …
– Правда, дорогой, у тебя же настоящий талант, все так говорят. Я нашел несколько театральных курсов недалеко от дома…
– …
– А потом можно нанять агента, если ты будешь играть в спектакле, да и у меня есть кое-какие связи в кино, ты же знаешь…
– Нет.
– Что «нет»?