Номер с золотой визитки

— Более чем хочу, — честно и правдиво отвечаю я. В этом состоит моё самое заветное желание не только на данный момент, но и вообще. Быть может, только так, видя, что мною руководит отнюдь не праздный интерес и не банальное любопытство, а исключительно потребность быть с ним, он и откроется мне со всех существующих сторон, и между нами не останется никаких пробелов, которые нуждаются в заполнении.

— Все, кого я любил или, по крайней мере, искренне полагал, что люблю, уже давно мертвы, Кимберли.

— Есть и ещё кто-то? Не только твой отец? — сглотнув, с очевидной тяжестью на сердце спрашиваю я. Желание знать его прошлое, даже если в нём гораздо больше печали, боли, и крови, чем я предположила на основании однократного упоминания лишь об одном родителе, не означает готовность причинять новые страдания. Даже если забыть, что в действительности воспоминания о перенесённых утратах и испытываемых тогда чувствах всегда рядом с нами и периодически напоминают о себе, глубоко затаиваясь в остальное время, то мои вопросы всё равно ударят по самому больному. Но ведь это будет стоить того, если в результате постепенно и неторопливо, но с высокой долей вероятности мы узнаем друг о друге всё, что сокрыто, и, возможно, обретём совместное счастье?

— Вместе с ним была и моя мать. В некоторой степени это даже трогательно. Оба сдержали данные друг другу обещания. Знаешь, те самые, где говорится про «пока смерть не разлучит нас».

— Что случилось?

— Ничего такого. Просто одно из дорожно-транспортных происшествий, тысячи которых происходят каждый день по всему миру. Машину занесло на ледяной дороге, и в конечном итоге автомобиль врезался в разделительный отбойник. Насколько я знаю, их смерть была мгновенной, и, умирая, они совсем не мучились. Но их не стало, и это сказалось на мне так, как я меньше всего ожидал.

— И в чём конкретно это выражается?

— Я не привязываюсь к людям. Просто не позволяю себе. Рано или поздно все перестают существовать или банально бросают тебя, а с меня уже хватит потерь. Если и с тобой что-то случится, я вряд ли справлюсь и переживу. Да и вообще себя в таком случае никогда не прощу.

— Так я другое дело?

— Абсолютно.

— Выходит, ты… Ты привязался?

— Не знаю, как и когда это случилось, но да. Определённо да.

— А я и не заметила.

— Я, как мог, в себе это подавлял. Прости, что был отвратителен.

— Я подумаю над этим.

— А как… как быть с остальным? Ты, и правда, имела в виду то, что говорила, одновременно начиная собирать мои вещи? Тебе действительно хочется, чтобы я исчез из твоей квартиры и жизни и убрался куда подальше? — отчего-то слегка дрожащим голосом, в котором будто даже слышны слёзы, спрашивает меня он. Я начинаю, только ещё начинаю подозревать, что он боится. Боится снова остаться один? Или, что, впрочем, наверняка слишком далеко от истины, боится остаться без меня? Это звучит слишком хорошо, чтобы быть и его реальностью, той, где ему так же страшно расстаться со мной, как и мне с ним, хотя формально мы и не встречаемся. Но я в любом случае не хотела его прогонять и даже не заикнулась бы об этом, будь он немного более сговорчивым.

— Мне казалось, что это будет самым правильным решением, но в действительности я совсем не хотела и не хочу, чтобы ты уходил.

— А чего ты хочешь?

— Чтобы ты остался. Но только если это и твоё желание. Я не стану тебя заставлять.

— Ты меня и не заставляешь, ведь я тоже не хочу уходить.

— Это… Это хорошо, — отвечаю я, на самом деле испытывая потребность сказать нечто большее и весомое, пусть и не зная, что именно, но боясь преждевременно его спугнуть.

— Я собирался стать инженером по сейфам и замкам и работать на полицию. Но гибель родителей всё изменила.

— Я всегда знала, что преимущественно ты всё равно законопослушный гражданин.

— Откуда?

— Это даже скорее не знание, а чувство, понимаешь?

— Думаю, да.

— А твой феникс как-то с этим связан? — заметив искусно выполненный чёрный рисунок на левой руке ещё тогда, когда рубашка Джейдена только-только покинула его туловище нашими совместными условиями, я решаюсь спросить о нём только сейчас и лишь убеждаюсь в том, о чём и так по поводу Джейдена уже догадалась. Уклончивый ответ с обещанием большего и полной откровенности, способной распахнуть все тайные завесы, лучше, чем громкое молчание, которому не видно ни конца, ни края. Пусть не всё сразу, но медленное продвижение это то, что нужно.

— Однажды ты всё обязательно узнаешь. Только не торопи меня. Просто дай мне время, хорошо?

— Оно уже у тебя есть. Столько, сколько пожелаешь.

Глава восьмая

— Ты красивая, — шепчу я, неотрывно глядя в её глаза, пока наши тела движутся синхронно и в унисон друг с другом в предрассветной дымке только-только занимающегося за окном утра.