Номер в пяти звёздах (СИ)

Я даже не знаю, правда это или нет. Хотел увидеться, чтобы использовать? Или мне действительно важно, чтобы со мной был он? Кажется, первое.

— Всё равно я такого не ожидал, — но он улыбается. Подразумевает, что ему приятно?

Я не думал как-то потешить его самолюбие, но, если получилось, то хорошо. Просто хорошо.

К двенадцати мы заселяемся. Вместе. Опять в первый раз.

Сердце сильно бьётся. Уши закладывает. В груди горит.

Так продолжается, когда мы закрываем дверь.

У меня трясутся руки. Я роняю парку и не могу поднять её. Он помогает. Улыбается мне и хлопает по спине. А на спине у меня один пот. И на лице. И на руках.

Мне жарко.

— Хочешь помыться? — спрашивает он.

Намекает, что уже пора? Я ещё не готов.

Смотрю в сторону окна, но ничего не вижу. Смотрю на него и не могу сказать, что сегодня я совсем не в том настроении. Обычно у меня и не бывает нужного настроения, но сегодня особенно.

— Давай без секса, — говорит он. — Я притомился.

А говорит так, будто притомился я. Но я не оспариваю его решение. Киваю и ухожу в ванную.

Уже не так жарко. И не так трясёт. Даже получается помыться. Получается смыть наросший слой тревоги и бессилия.

Их я и ощущал.

Когда я выхожу, застаю его с бокалом в руках. Всё интересующее из мини-бара он достал. Предлагает мне. Я отказываюсь. В этом месте пить не хочется. Он принимает мой ответ и выпивает сам.

— Я выключу свет? — спрашиваю, когда понимаю, что за окном видно лишь наше отражение.

— Конечно.

И когда я выключаю, становится совсем спокойно.

Я подхожу к окну и смотрю. Всё горит белым, жёлтым и оранжевым. На перекрёстках мелькает красным и зелёным. Всё пестрит и мелькает. Всё выглядит таким, каким бы я хотел видеть свою жизнь. Не серо-коричневой, а яркой и сияющей. Такой, какой ей никогда не быть. Ведь чтобы стать такой, её надо поменять, а я этого не могу. Нужно измениться самому, что-то сделать, но это сложно. Не для таких как я – слабых и бесполезных. Даже для самих себя.

— Всё хорошо? — спрашивает он.

— Да, нормально. — Я вру. Вру в очередной раз, а он в очередной раз не докапывается. Не спрашивает, почему я всегда отвечаю одно и то же, на самом ли деле это «нормально» означает «нормально», почему я никогда не обращаюсь к нему по имени – ничего.

Я смотрю в его сторону, а он тут – под боком, рядом. Я даже вздрагиваю. Он смеётся.

— Извини, не хотел пугать.

— Ничего, — сразу говорю я, а сердце бьётся.

— Витя, — от имени пробирают мурашки. И совсем неприятные. Такие, которые с кожей хочется сорвать. — Почему ты всё-таки позвал меня?

Не улыбается. И говорит серьёзно. И смотрит так же. Хочу, чтобы мне это только казалось. От освещения.

— Я же г-говорил. Хотел увидеться, — и идя вразрез собственным словам, я перестаю на него смотреть.

— Обычно же не хочешь.

Как током бьёт.

Я не говорил о таком. И не показывал. Не должен был.

— Дома, да, погано? — спрашивает он и отпивает. — Мне тоже было. Вечно хотелось куда-нибудь убежать…

— Да нормально у меня дома, — выпаливаю я быстрее, чем он успевает закончить.

— Тогда почему ты здесь?

Я смотрю на него.

Я же ему ничего никогда не рассказывал и не давал повода усомниться в себе. Да, был слишком холоден и не включён, но я же всё делал, всегда приходил, всегда соглашался на его предложения.

— А почему я не могу быть здесь?

— Смешной вопрос. — А мне вот не смешно. — Нормальные дети с незнакомыми мужиками время не проводят. И уж точно не спят с ними. И не просят у них – ну, ничего. Потому что это ненормально. Ты ведь это понимаешь?

Да откуда мне знать, что там у этих нормальных детей так, а что не так?

— Зачем ты это говоришь? Не хочешь, чтобы я приходил? — от собственных слов становится дурно.

Если он меня оттолкнёт… если и ему я стану не нужен, то что будет дальше? Не хочу так.

Я же не выдержу…

В глазах начинает жечь.

— Да как не хочу, очень даже хочу, — он опускает руку с бокалом.

У меня трясутся губы и стучат зубы. Я сдавливаю их как можно сильнее.

— Как я могу этого не хотеть?

— Тогда зачем? — мой голос превращается в бульканье.

— Пытаюсь понять, что с тобой происходит. Я хочу помочь тебе.

— Знаешь, эти твои слова мне никак не помогают. Лучше давай, как раньше, просто перепехнёмся и ладно. Разве ты не этого хочешь?

— Зато этого не хочешь ты.

— Да какая разница? Меня-то всё устраивает. Чего ты сейчас об этом беспокоишься? Всё же хорошо. — Я же знаю. — Всё хорошо, да?..

Если это не будет таким, будет ли это значит, что всё закончено?

— Тебя же всё устраивает? Или мне надо вести себя как-то по-другому? Просто… просто скажи, и я буду делать как надо.

— Витя, хватит.

Останавливает, как собаку.

— Я серьёзно. Я знаю, что я не лучший собеседник, наверное, со мной даже скучно, но, если ты скажешь…

— Витя, — вздыхает он.

— Если скажешь, я всё сделаю как надо. Правда. Я же не буду тебе врать. Мне это… это незачем. Правда.

Тяжело. Непосильно. Как подъёмы по утрам, как ужин в компании родителей, как групповая работа на уроке химии.

Если он решит разорвать со мной отношения, я никак не смогу на это повлиять. Никак. Вообще.

— Витя, тебе ничего не надо делать. Всё прекрасно и так.

— Тогда почему?.. Я не понимаю.